— Никак нет, господин полковник, — залепетал капрал.
— Почему у тебя этот новобранец по ночам шляется чёрт знает где и пожары устраивает? Или это ты его отпустил погулять?
— Никак нет.
Вытянувшийся в струнку капрал был мрачнее тучи.
— Никак нет, — передразнил его полковник. — Разгильдяй! Как он из казармы вышел?
— Не могу знать, господин полковник.
— Да в вашей роте никто ничего не может знать, как я посмотрю. Заладили: «не могу знать, не могу знать». Дневальный!
Новобранец, дежуривший дневальным, подбежал на окрик полковника и замер по стойке смирно.
— Как этот недоносок из казармы вышел ночью? — спросил у него командир полка. — Тоже не можешь знать?
— Так точно! Никак нет! — отрапортовал дневальный.
— Значит тоже спал, — заключил командир полка. — Пошёл вон!
Дневальный отдал честь, развернулся и убежал. Полковник снова переключился на капрала:
— Ты! — ткнул он в него пальцем. — С этого момента, ты рядовой. Мне такие капралы не нужны.
— Есть, — ответил бывший капрал, отдавая честь.
— Всё. Иди, приводи погоны в надлежащий вид.
Когда капрал ушёл, полковник обратился к комиссару:
— Понял? А ты со своими этими… Как ты там сказал?
— Следственные мероприятия, — подсказал комиссар.
— Вот-вот, — покивал головой полковник. — Ты со своими следственными мероприятиями опять неделю волынку бы тянул и так ничего и не раскопал бы.
— Ну, это как сказать, — ответил комиссар, глядя себе под ноги.
— А никак не говори. Чего тут говорить. Я тебе твоего «неизвестного солдата» за час вычислил. Учись.
Комиссар хмыкнул.
— Ты напрасно капрала разжаловал. Он всё же со мной сотрудничает. Да и новобранец этот. Подцонов. Тоже мой человек.
— Тут все человеки мои! Понял? — вспылил полковник. — И то, что два твоих стукача оказались вшивой гнилью, это твои проблемы. О которых, кстати, лучше начальству не докладывать.
— Может, не будем здесь об этом говорить? — злобно прошипел комиссар.
Полковник огляделся по сторонам, будто только сейчас заметив выстроившихся в две шеренги возле своих кроватей новобранцев.
— А что тебе не нравится? — наигранно спросил он. — Здесь же только надёжные герои, защищающие Землю, проверенные военной полицией. Им можно доверять военную тайну. Так у каждого из них в личном деле написано. И писал это не кто попало, а ты сам.
— Хватит выпендриваться, — снова прошипел комиссар.
— Ну ладно, — неожиданно повеселел полковник, — пошли ко мне. Помозгуем, как это дело уладить.
Оба офицера повернулись, собираясь уходить, но их остановил хозяин картофельного поля.
— Господа начальники! — подбежал он к ним, снимая на ходу кепку и зажимая её в руках. — А я как же ж? У меня же ж забор-то. Того. Мне же ж его латать теперя. И поле разорили. И окошко вдребезги. Это как же ж?
Командир полка и комиссар остановились и уставились на невысокого селянина как на досадную помеху.
— Тебе чего надо? — спросил комиссар.
— Дык это, господин начальник, — проговорил селянин, переминаясь с ноги на ногу. — Жена велела спросить насчёт компенсации. Я сам-то ничего, а вот жена. Баба, она и есть баба. Так может вы, того этого? А?
— Ты как? — спросил комиссар командира полка, выслушав сбивчивый монолог селянина.
— Чего «как»? — не понял командир полка.
— Ну, насчёт того этого? — улыбнулся комиссар.
— Какого ещё «этого»?
— Насчёт компенсации, — объяснил комиссар.
— Не знаю, — растерялся полковник.
— Жена же ж. Баба, — поспешил вставить селянин, видя, что вопрос о компенсации за подожжённый забор с трудом помещается в полковничью голову. — Так что вы уж как ни будь это. А?
— Пришлём к тебе солдат и поправим твой забор, — успокоил его комиссар.
— И всё? — разочарованно спросил хозяин поля.
— И картошку поможем выкопать, — добавил комиссар.
Селянин заметно повеселел.
— Вот это другое дело! — радостно воскликнул он, надевая обратно кепку. — Вот это по-нашему. А то баба же ж.
— Ну, всё, — похлопал его по плечу комиссар. — Иди, давай.
Довольный крестьянин вышел из казармы.
— Ты чего это тут раскомандовался? — нахмурился полковник, глядя ему вслед. — Забыл, кто тут командир?
— Тебе что, трудно десяток солдат на картошку отправить? — ответил комиссар. — Если без привлечения начальства дело будем улаживать, то лучше дать этому землепашцу всё, что он хочет. А то не дай бог ещё кому-нибудь пожалуется.
— А. Ну ладно. Отправлю прапорщика из хозвзвода с бригадой.
С этими словами оба офицера вышли из казармы, предоставив командовать нами дежурному офицеру.
Командир полка и комиссар решили проблему с «пойманным» ими Подцоновым незамысловатым способом — перевели его в хозвзвод и отправили служить на свинарник, пообещав, что если он ещё раз отлучится из расположения полка, то его отдадут под суд военного трибунала и посадят всерьёз и надолго. Подцонов, конечно, пытался доказать свою невиновность, убеждая командира полка, что всегда был дисциплинированным военнослужащим и постоянно предоставлял самую точную информацию о жизни новобранцев, но его не слушали. Таким образом, от неприятностей, которые мне доставлял этот стукач, я был избавлен.
Васян и Ероха посмеялись вместе со мной над судьбой незадачливого шпиона и попросили, чтобы я рассказал им подробности моего нового приключения. Вечером, после отбоя, мы как обычно решили поболтать на ночь. Выслушав мой рассказ и от души посмеявшись над тем, как я убегал от собаки по ночному полю, Васян спросил:
— А что это за ерунда с гильзой и картошкой? Что значит эта дурацкая конструкция?
— Ну, как сказать, — протянул я. — Надо было с одной стороны, придумать доказательства того, что забор поджигал именно солдат. А как это сделать?
— Подбросить на место преступления что-нибудь военное, — угадал Васян, — например, стреляную гильзу.
— Правильно, — похвалил я его. — А с другой стороны, надо было доказать, что забор поджигал именно Подцонов. Как это сделать?
— Подбросить ему картошку с поля того крестьянина, — с усмешкой продолжил вечер вопросов и ответов Ероха.
— Правильно. А с третьей стороны, надо было, чтобы эти доказательства были связаны между собой и гарантировано привели от крестьянского забора к Подцонову. Для этого пришлось их соединить вместе. Так и получилась конструкция из картофелины, засунутой в отверстие гильзы.
