Если только Шелла и вправду не вернулась.
Нет, невозможно. Она бы как-нибудь ухитрилась прийти и повидать меня. Даже если она согласилась с решением родителей о лишении меня магии, она нашла бы способ проникнуть сюда и сказать мне, что это все моя вина и мне следовало усерднее работать над собой.
Итак… Шелла не нашлась, а мои родители скрывают это. Как скрывают и мою Черную Тень, и уничтожение магии. На Фериус напали люди в масках. Возможно, те же самые, что были в лесу на Тропе духов.
Ну, кое-что удалось разложить по полочкам. Не так плохо, учитывая, что я сбит с толку и одурманен зельем. Совсем неплохо.
Только вот я был уверен, что никто не станет искать Фериус. Даже если ее захватили в плен — кому какое дело?
— Нифения? — окликнул я. Теперь мой голос звучал чуть громче.
Никто не ответил. Она ушла? Я обиделся и разозлился. И лишь потом заметил, что яркий солнечный свет померк, сменившись серовато-лиловыми сумерками.
Должно быть, прошло несколько часов. Я задремал. Темнота укутывала меня, как плотное одеяло. Скоро вернутся родители и займутся следующей татуировкой. Пришел черед магии крови? Или, может, дыхания? Сколько их вообще у меня осталось?..
Я был изможден и слаб. Я едва мог соображать. Кожаными ремнями меня накрепко привязали к столу. И все же я чувствовал непреодолимое желание как-нибудь — хоть как-то! — навредить родителям. Но что я мог? Ничего. Ощущая собственное бессилие, я заплакал. И, всхлипывая, проговорил:
— Ты мне больше не отец, Ке-хеопс. А ты мне больше не мать, Бене-маат. Вы просто два жутких человека, которые связали меня и отобрали мою жизнь. Однажды я убью вас обоих. Я убью всех в этом дурацком прогнившем насквозь городе.
Произнося эти слова, я знал, как глупо и по-детски они звучат. Так обиженный ребенок выплескивает гнев на всех и вся вокруг него. Вот потому-то я очень удивился, когда в окне вдруг показалась морда, покрытая темной шерстью. Свистящим голосом зверь сказал:
— Убить всех в городе? Кажется, мы найдем общий язык, человек.
Глава 28
ПЕРЕГОВОРЫ
В тот момент, когда белкокот появился в окне, я решил, что у меня галлюцинации. В конце концов, я был опоен зельями и несколько дней провел привязанным к столу.
— Ты тормоз, парень? — спросил зверь.
— Тормоз?
— Ты медленный. Немой. Непонятливый. Глу…
— Понял, — сказал я. — Ответ: отрицательный.
Зверь засунул лапу в узкую трехдюймовую щель между створками окна. Створки были зафиксированы в этом положении при помощи защелки с замком, и требовался ключ, чтобы ее открыть. В детстве я часами пытался отпереть окно, используя все, что попадалось под руку — от булавок до молотка.
— Ты его не откроешь, — сообщил я зверю, который ощупывал запор лапой. — Нужен клю…
Замок свалился с защелки и упал на пол. Створки окна распахнулись, и гигантская белка забралась на подоконник, усевшись на задние лапы.
— Как ты это сделал? — спросил я.
— Сделал что?
— Открыл замок.
Он посмотрел на меня со странным выражением на шерстистой морде.
— А мне послышалось: ты сказал, что ты не тормоз.
Снаружи донесся еще один свистящий голосок. Казалось, это разозлило зверя. Он повернул голову к окну.
— Это была шутка, — сообщил он. — Дружеская.
— Ты привел еще одного… — Я вдруг понял, что не знаю, как обращаться к этим животным. Как они предпочитают называться? Котами, белками или некхеками?
— Она увязалась за мной, — сказал зверь, снова оборачиваясь ко мне. Он поднял плечи к ушам, а потом опустил их. Словно пожал ими. — Женщины!.. Да?
Я понятия не имел, о чем он.
— Да, женщины, — сказал я. А потом, чувствуя неловкость, спросил: — У тебя есть имя?
Он что-то просвистел. Потом, увидев растерянность на моем лице, повторил еще раз.
— Рейчис? — переспросил я.
— Примерно так.
Зверь перескочил с подоконника на стол и свернулся клубком у меня на груди, вцепившись когтями в ткань рубашки. Мне хотелось скинуть его, но я поостерегся. Я уже видывал, что могут сделать эти когти.
— Итак, — сказал он, глядя на меня своими маленькими красными глазками, — можно считать, что мы начали переговоры.
— Переговоры?
Он вздохнул.
— Ты уверен, что не…
— Я не тормоз, — сказал я. Беспокойство постепенно сменилось раздражением. — Я просто никогда… не вел переговоры с гигантскими белкокотами, вот и все.
— Да ну? — Он уселся на задние лапы и осмотрел кабинет отца. Его взгляд перебегал от одного блестящего предмета к другому. — А у тебя тут неплохо. — Рейчис поднял лапы и принялся постукивать когтями друг о друга. Его пушистый хвост возбужденно подрагивал.
— Зачем ты это делаешь? — подозрительно спросил я.
Рейчис принял удивленный вид.
— Делаю что? Я ничего не делаю…
— Ты стучишь когтями.
— Вовсе нет, — сказал он и немедленно опустил лапы.
— Вовсе да. Я видел. Что это значит?
Он поколебался.
— Это… Это то, что делают мои сородичи, когда нас… ну, знаешь, подавляют интеллектом. — Он посмотрел на меня сверху вниз. — Я освобожу тебя в обмен на всего четыре… пять этих маленьких финтифлюшек, которые у тебя тут разбросаны.
— Пять? — Это число встревожило меня. Не знаю почему. В любом случае ничто в этой комнате мне не принадлежало. Но мне упорно казалось, что зверь пытается меня надуть.
— Это хорошая сделка, парень. Поверь. — Рейчис часто-часто заморгал своими маленькими глазками. — Ты согласен на сделку. Ты хочешь сказать «да».
Мой опыт общения с гигантскими белкокотами был чрезвычайно мал, но все же я понял, что он делает.
— Ты пытаешься меня загипнотизировать? — спросил я.
— Что? Нет. — Рейчис перестал моргать. — Я даже не знаю, что это значит. Загипнотизировать? Никогда о таком не слышал.
— Ты никудышный врун, — сказал я.
Это, казалось, страшно его оскорбило.
— Я отличный врун! — прорычал он, оскалив зубы. — Скажешь кому-то иное, и я…
Под окном снова раздалось посвистывание, и Рейчис осекся.
— О боги! Оставь меня в покое! — пробормотал он.
У гигантских белкокотов есть боги?..
Рейчис засвистел в ответ, обращаясь к зверю в саду, но я не мог разобрать, что он говорит. Потом Рейчис вновь обернулся ко мне.
