– Ты видел Локи?
Обычно я не сижу так близко к Мэллори. Но есть исключительные случаи. Например, когда ей надо вытащить топор из моей груди на поле боя. Мэллори блюдет свое личное пространство. Что-то в ее взгляде внушало опасения. В ее глазах мелькал какой-то недобрый огонек. Или точнее бушевал пожар, стремительно метавшийся с крыши на крышу. Никогда не знаешь, что этот пожар собирается спалить, поэтому на всякий случай лучше держаться в сторонке.
– Ага. – И я рассказал ей все, что видел.
Мэллори брезгливо скривила губы:
– Вот же поганец… Нам он всем недавно явился в кошмарах. Погоди, я до него доберусь…
– Ну, Мэллори, – укоризненно произнес Ти Джей. – Я, конечно, понимаю, что тебе поквитаться с Локи неймется побольше нашего, но…
Он умолк, потому что Кин бросила на него убийственный взгляд.
О чем это говорил Ти Джей? Я слышал, что Мэллори погибла, пытаясь обезвредить взрывное устройство в машине. Это случилось в Ирландии. Но, если поду-мать, о ее прошлом я почти ничего не знал. Выходит, Локи погубил и ее?
Мэллори стиснула мое запястье, и ее мозолистая ладонь неприятно напомнила о кератиновых побегах на Нагльфаре.
– Магнус, Локи тебя подстрекает, – сказала Мэллори. – Если снова увидишь такой сон, не вздумай говорить с ним! Не попадайся ему на крючок!
– Зачем ему меня ловить на крючок? – удивился я.
– Валькирию вызывали? – прогремел у нас за спиной Хафборн.
Он тыкал пальцем в сторону чарльзтаунской набережной. Примерно в четверти мили от нас на причале стояли две фигурки – одна в зеленом хиджабе, вторая с зелеными волосами.
Мэллори хмуро покосилась на Гундерсона:
– Зачем так орать-то, дубина ты этакая?
– Это мой обычный голос, женщина!
– Я в курсе, и твой ор меня бесит!
– Не нравится, так поищи…
– Магнус, – сказала мне Мэллори, – давай поговорим чуть позже. – Широким шагом она прошла к люку, рядом с которым лежал Хафборнов топор, оброненный посреди всей этой суматохи, подхватила оружие и потрясла им перед носом Хафборна. – Получишь назад, когда научишься себя вести!
С этими словами Мэллори скользнула в люк и скрылась на нижней палубе.
– О нет, только не это! – простонал Хафборн, однако покинул свой пост и двинулся за ней следом.
Корабль начало уводить вправо. Подскочивший Ти Джей едва успел перехватить руль.
– Нашли тоже время разбегаться, – вздохнул он.
– Погоди… Кто разбегается? – опешил я.
– А ты не слышал? – Ти Джей удивленно поднял брови.
Хафборн и Мэллори ругались так часто, что поди разбери, где они по-настоящему злятся, а где просто пылко выражают свою любовь. Поразмыслив, я пришел к выводу, что ведь и правда: в последние дни они совсем уж люто рычали друг на друга.
– Так почему они разбегаются?
Ти Джей пожал плечами:
– Жизнь после смерти, это, знаешь ли, не короткая дистанция, а марафон. При вечной жизни постоянные отношения – мудреная штука. Многие парочки эйнхериев за несколько веков успевают раз по шестьдесят, по семьдесят разойтись и сойтись.
Я попытался уложить эти сведения в голове. У меня-то никогда не было отношений – вообще никаких, не говоря уж о постоянных. Поэтому в голове сказанное Ти Джеем укладываться не желало.
– Они там, значит, ищут почву для консенсуса, а кругом полным-полно всяческого оружия, – заметил я. – И мы, между прочим, с ними на одном корабле, и деваться нам некуда.
– Волноваться не о чем, – заверил меня Ти Джей. – Они же профессионалы.
БАЦ! Судя по звуку, где-то внизу топор вонзился в дерево, и палуба у меня под ногами дрогнула.
– Конечно, – кивнул я. – А что там Мэллори начала говорить насчет Локи?
Улыбка сползла с лица Ти Джея.
– Да он всем нам насолил, чертов злыдень.
Мне сразу стало любопытно, чем он насолил Ти Джею. Я уже несколько месяцев жил бок о бок со своими друзьями с девятнадцатого этажа, но только сейчас начал догадываться, что почти ничего о них не знаю. Томас Джефферсон-младший – рядовой Пятьдесят четвертого Массачусетского добровольческого полка, сын бога войны Тюра и освобожденной рабыни. Ти Джея, по-моему, невозможно выбить из колеи. Он не теряет присутствия духа, даже когда погибает на поле боя. Даже когда ведет в номер голого Хафборна, ходящего во сне. Ти Джей – самый благодушный мертвец на свете, но и на его долю наверняка выпало достаточно ужасов.
Кем, интересно, одевается Локи в кошмарах Ти Джея?
– Мэллори сказала, Локи меня подстрекает, – вспомнил я. – Что я будто бы не должен попасться на крючок.
Ти Джей заломил пальцы, словно терзаемый фантомной болью своего отца Тюра, которому волк Фенрир отгрыз руку.
– Мэллори права. Есть вызовы, которые принимать не стоит. Особенно если это вызовы Локи.
Я нахмурился. Вот и Локи толковал о вызове. Он не сказал «сразиться» или «победить». Он сказал: «Если уж тебе так приспичило бросить мне вызов».
– Ти Джей, а твой отец ведь как раз бог вызовов, поединков и всякого такого?
– Именно. – Голос у Ти Джея был пресный и сухой, как столь любимые им галеты. Он показал на причал. – Смотри-ка, а Сэм и Алекс кого-то еще прихватили!
Я только сейчас заметил третью фигуру. В нескольких шагах от детей Локи стоял, прислонившись к капоту машины, в своих обычных джинсах и рабочей сине-зеленой рубашке изготовитель лучшего в мире фалафеля. Амир Фадлан, жених Самиры, пришел нас проводить.
Глава VII
Мы все идем ко дну
– Ух ты! – воскликнула Самира, когда мы приблизились к причалу. – А ведь и правда, Алекс. Одуреть, до чего желтый!
– И ты туда же, – вздохнул я.
– Предлагаю назвать его «Большой банан», – ухмыльнулся Алекс. – Все «за»?
– Заткнись, – свирепо прошипел я.
– А что, мне нравится, – сказала Мэллори, кидая Алексу швартов.
Кин и Гундерсон выбрались наверх, явно заключив перемирие. Хотя оба щеголяли свеженькими фингалами.
– Вот и решено! – проревел Хафборн. – Славный корабль «Микиллгулр»!
Ти Джей недоуменно поскреб в затылке:
– Это «большой банан» по-древнескандинавски?
– Ну, если честно, не совсем, – признался Хафборн. – Викинги так далеко на юг не заплывали, поэтому они не в курсе насчет бананов. «Микиллгулр» означает «большой желток». Это же близко, правда?
Я возвел глаза к небесам в безмолвной молитве.
«Фрей, бог лета, дорогой папочка! – мысленно проговаривал я. – Спасибо тебе большое за корабль. Но, если что, зеленый – тоже летний цвет хоть куда. Ничуть не хуже желтого, тебе не кажется? Так что прекрати, пожалуйста, выставлять меня на посмешище перед друзьями. Аминь».
