Глава XX
Твейрвиги – это точно не для меня
Мы шли по улицам рассветного Йорка, я дожевывал свой несчастный бублик и попутно пересказывал друзьям свои сны. Наш новый приятель Крафт-Керамика погромыхивали следом за нами и ловили на себе неприязненные взгляды сонных йоркцев: «Совсем ополоумели эти туристы!»
Хорошо хоть моя история отвлекла внимание Ти Джея и он не тряс благодарно руку каждому прохожему.
– М-да, – задумчиво потянул он, выслушав мой рассказ. – Хотел бы я знать, зачем нам это точило. Наверняка Один описал случай с Бёльверком в какой-то из своих книг. Может, в «Асах на пути к успеху»? Или в «Искусстве выкрасть»? Но я не помню подробностей. Говоришь, здоровая тварь с зелеными глазами?
– И кучей зубов, – уточнил я, пытаясь прогнать жуткое видение. – Может, Один убил этого зверя, чтобы добыть точило? Или, может, он врезал зверю по морде точилом и так добыл мед?
Ти Джей свел брови и пристроил новые очки на козырьке фуражки.
– Нет, все не то. Не помню никакого чудовища. Один украл мед у великанов.
Я припомнил мой прошлый сон про Фьялара, Гьялара и цепную пилу.
– Но Квасира-то убили гномы, так? Как мед попал к великанам?
Ти Джей пожал плечами:
– Обычная история: те напали на этих, всех перебили, добро отняли. Примерно так.
Иногда прямо гордость распирает от того, что ты викинг.
– Ладно, у нас все равно нет времени, чтобы все выяснить. Льды тают очень быстро. До летнего солнцестояния осталось двенадцать дней, но мне кажется, корабль Локи отчалит задолго до срока.
– Слушайте, ребята, – вмешалась Алекс. – Давайте сперва разберемся с великаном, а потом поговорим о других невыполнимых задачах.
Вполне разумно. Хотя, по-моему, Алекс просто хотела меня заткнуть, чтобы я не дышал на нее чесноком.
– Кто-нибудь, кстати, знает, куда мы идем? – спросил я. – Конунгсгурта – это что?
– Это значит «королевский двор», – ответил Ти Джей.
– В путеводителе написано?
– Нет. На курсах древнескандинавского для начинающих выучил. Ты на них не ходил?
– Везде не поспеть, – пробурчал я.
– Мы сейчас в Англии. Здесь где-то должен быть король и его двор.
Алекс встала на перекрестке и махнула рукой на указатель:
– А Королевская площадь годится? Как считаете?
Крафт-Керамика, похоже, были согласны на Королевскую площадь. Они развернули оба лица и затопали, куда указывала стрелка. Мы двинулись следом. Не оставлять же восьмифутовую громадину на улице без присмотра.
Мы нашли это место. Ура-ура.
Королевская площадь, вообще-то, не являлась площадью и вид имела не особо королевский. Просто две улицы разбегались рогаткой, а между рогами разбили треугольный сквер с дорожками из серого камня, чахлыми деревцами и парочкой садовых скамеек.
Вокруг темнели дома с зашторенными витринами. Единственной живой душой на площади был великан Хрунгнир. Он стоял, расставив ноги, и между его башмаками как раз умещалась аптека под названием «Бутс»
[50]. На великане была та же заплатанная одежда, с косматой известняковой бороды только что сошла свежая лавина, а в янтарных глазах горел характерный такой блеск из серии «скорее-бы-вас-убить».
Завидев нас, Хрунгнир расплылся в улыбке, которая повергла бы в трепет любого каменщика и строителя.
– Славно, славно! Вы, значит, явились! А я-то уж было подумал, что сбежали. – Он свел каменистые брови. – Почти все люди сбегают. До чего досадно.
– И почему они так делают? – съязвил я.
– М-м-м. – Хрунгнир кивнул на Мужичка-Черепка. – Это ваш глиняный помощник, да? С виду неказист.
– Погоди, еще увидишь его в деле, – пообещала Алекс.
– Да я уж и так жду не дождусь! – прогудел великан. – До чего люблю убивать на этом месте. Давным-давно вот здесь, – он махнул в сторону ближайшего паба, – располагался двор тутошнего короля-датчанина. А где вы сейчас стоите, христиане устроили церковь. Видали? Могилки ногами топчете, вот так-то.
И правда, под ногами у меня была каменная плита с надписью – стертые буквы уже не читались. Вся площадь оказалась вымощена могильными плитами – наверное, это был пол той самой церкви. Мне стало как-то не по себе: все-таки нехорошо ходить по чужим могилам и тревожить мертвецов. Хотя, строго говоря, я ведь тоже из их братии.
Великан крякнул:
– Годится, а? И так-то тут мертвецов хоть пруд пруди, одним больше, одним меньше. – И он повернулся к Ти Джею. – Ну что, готов?
– Всегда готов, – отчеканил Ти Джей. – Рожден готовым, погиб готовым, воскрес готовым. Но я даю тебе последний шанс, Хрунгнир. Соглашайся на бинго, пока не поздно.
– Ха! Ну уж нет, малыш эйнхерий. Я всю ночь творил себе помощника. Не стану я растрачивать его мощь на какое-то бинго. Муккеркалфе, выходи-ка, покажись нам!
И в этот миг земля содрогнулась от звучного ЧАВК-ЧАВК. Из-за угла появился глиняный человек. Он был девяти футов ростом, сляпан кое-как и все еще поблескивал влажным глиняным блеском. Ходи я на керамику для начинающих, наверняка изваял бы что-то в этом роде: безобразное кривое создание с очень тонкими ручками и толстенными ножищами, с головой в форме шишки, с дырками вместо глаз и хмурой физиономией.
Крафт-Керамика рядом со мной начали нервно побрякивать, и, как мне показалось, не от восторга.
– Больше не значит сильнее, – ободряюще шепнул я им.
Крафт-Керамика обратили ко мне оба лица. Конечно, выражение этих лиц никак не изменилось, но я почти явственно слышал, как два рта хором сказали: «Заткнись, Магнус».
Алекс скрестила руки на груди. Желтый плащ она повязала на поясе, оставшись в своей обычной зелено-розовой жилетке с ромбами. По-моему, это ее боевой доспех.
– Сыровато твое творение, Хрунгнир, – произнесла Алекс. – И ты зовешь это глиняным воином? И что это за имя дурацкое: Муккеркалфе?
Великан поднял брови:
– Мы поглядим, кто тут сыроват, когда начнем биться. Муккеркалфе означает Туманный Теленок! Это поэтичное имя, достойное воина!
– Э-э-э… н-да, – хмыкнула Алекс. – А это Крафт-Керамика.
Хрунгнир поскреб бороду:
– Должен признать, и это имя поэтично и достойно воина. Но может ли оно драться?
– Они могут драться, – заверила Алекс. – Им твоего слизняка в лепешку раскатать – пара пустяков.
