– Что перед нами еще одна родительница, наплевавшая на своего ребенка? Как же, вижу! – Кин сердито уставилась на Фригг. – Если ты моя мать, ты ничем не лучше моего папаши.
– Ах, дитя. – Голос Фригг наполнился печалью. – Твой отец не всегда был таким сломленным, каким запомнился тебе. Мне жаль, что тебе не довелось увидеть его таким, каким знала его я, прежде чем он начал пить и озлобился.
– Ой, представляю, как это было бы чудно. – Мэллори заморгала покрасневшими глазами. – Но раз ты принесла извинения, будем считать, что все забыто.
– Мэллори, – сказала Самира. – Как ты можешь быть такой бесчувственной? Это же твоя мама! Фригг – твоя мама.
– Точно. Я слышала.
– Но… – Сэм покачала головой. – Но это же хорошо!
– А вот это уж мне судить.
Мэллори плюхнулась обратно на свое место, скрестила руки на груди и мрачно уставилась в клубящиеся облака в сумке своей матери.
Я попытался найти какие-то черты сходства матери и дочери. Но кроме рыжих волос не нашел ничего. Фригг куталась в мягкие белые облака. Она излучала спокойствие, безмятежность и печаль. Мэллори же смахивала на песчаную бурю, она вся как будто состояла из возбуждения и ярости. Несмотря на боевой шлем богини, я с трудом мог представить, чтобы Фригг орудовала двумя клинками в драке. Точно так же, как не мог представить, чтобы Мэллори смирно сидела и вязала облачный шарф.
Я понимал, почему Мэллори так злится. Но в то же время я разделял и тоску, звучащую в голосе Самиры. Сэм, как и я, потеряла маму. Мы с ней оба готовы были отдать все, что угодно, лишь бы вернуть наших матерей. И нам было не понять, как можно отмахнуться от матери, пусть даже она ждала полвека, прежде чем объявиться.
Слева от поезда раздалось пение, голос певицы проник в вагон через открытые окна.
Фригг повернула голову, прислушиваясь.
– А, это просто смертная певица тешит туристов. Она притворяется духом водопада, но она не настоящая никса.
Я содрогнулся:
– Это хорошо.
– Ты прав, – сказала Фригг. – Вам и без того хватит забот с трэлями великана.
Сэм заинтересованно наклонилась вперед:
– С трэлями великана? То есть с рабами?
– Боюсь, что так, – признала Фригг. – Рабы великана Бауги стерегут мед поэзии. Чтобы одолеть их, вам понадобится камень, что лежит в кармане у моей дочери.
Рука Мэллори машинально метнулась к карману куртки. А я и забыл, что точило у нее. По-видимому, и она сама об этом забыла.
– Мне не нравится идея сражаться с рабами, – сказала Мэллори. – И мне не нравится, когда меня зовут дочерью. Ты пока не заслужила этого. Может, и никогда не заслужишь.
Шрамы, похожие на дорожки от слез, серебристо сверкнули на щеках Фригг.
– Мэллори… Никогда – это очень долгий срок. Я уже поняла, что мне не стоит заглядывать далеко в будущее. Когда я пыталась… – Она вздохнула. – Это всегда заканчивалось бедой. Как та, что случилась с моим сыном Бальдром.
Бальдр, Бальдр… Который же был Бальдр? Честное слово, чтобы не запутаться в этих скандинавских богах, хорошо бы иметь программку с набором глянцевых цветных карточек всех игроков, чтобы портрет, а рядом – результаты их игр в сезоне.
– Он умер? – предположил я.
Сэм толкнула меня локтем в бок, хотя ну что я такого спросил?
– Бальдр был прекраснейшим из богов, – пояснила Самира. – Фригг увидела во сне, что он умрет.
– И тогда я попыталась предотвратить это. – Богиня взяла спицы и протянула облачную прядь в петлю. – Я заставила всех в Девяти Мирах пообещать не наносить вреда моему сыну. Я взяла клятву с каждого вида камня. С каждого металла. С соленой воды. С пресной воды. Даже с огня – огонь было особенно трудно уговорить. Со множества всего, что составляет Девять Миров. Но под конец… должна признать, я устала и стала несколько рассеянной. Я забыла взять слово с одного крохотного растеньица, омелы. А когда поняла свою ошибку, то подумала: «Ну, ничего страшного. Омела такая маленькая и незначительная, что не сможет навредить Бальдру». А потом, конечно, Локи прознал об этом…
– Дальше я помню, – перебила Мэллори, по-прежнему глядя в облака в сумке. – Локи обманом подстроил так, чтобы слепой бог убил Бальдра стрелой из омелы. Получается, Локи убил… моего брата.
Она произнесла последнее слово так, будто пробовала его на вкус. И судя по выражению лица, вкус ей не понравился.
– Так что, мама, ты всегда допускаешь, чтобы твои дети погибли красивой смертью? В этом твоя фишка?
Фригг нахмурилась, и ее белые, как облака, радужки потемнели, словно облака превратились в грозовые тучи. А я ведь сидел рядом с Мэллори, и отодвинуться было некуда.
– Смерть Бальдра послужила мне хорошим уроком, – сказала богиня. – Я поняла, что даже я, повелительница асов, не всесильна. Сосредоточившись, я могу провидеть судьбы живых существ. Я даже могу влиять на их вирд в определенных пределах. Но только в ближайшие двадцать четыре часа, иногда меньше. Если я пытаюсь заглянуть дальше, то… – Она развела спицы, и вязание распалось на клубы тумана. – Можешь ненавидеть меня, Мэллори, – продолжала Фригг, – но мне слишком больно навещать своих детей, видеть, что их ждет, и быть не в силах помочь. Вот почему я появляюсь только тогда, когда точно знаю, что могу повлиять на события. И сегодня вам выпал именно такой случай.
Мэллори явно переживала внутреннюю борьбу, разрываясь между злостью и любопытством.
– Ладно, я поведусь на это, – сдалась она. – И что меня ждет?
Фригг показала на окно справа. Дальний конец долины надвинулся на меня, словно в подзорной трубе. Хорошо, что я сидел, а то бы рухнул. Должно быть, Фригг даровала мне ненадолго суперзрение, как у Хеймдалля.
У основания горы огромный скальный выступ, похожий на нос корабля, рассекал надвое водопад. В центре скалы, между двумя водяными полотнищами, виднелись огромные железные двери. А перед дверьми, на полоске суши меж двух рек, колосилась спелая пшеница. Девять здоровяков, на которых из одежды были только железные ошейники и набедренные повязки, убирали поле, работая косами, как взвод мрачных жнецов.
Мое зрение снова стало нормальным. Теперь я едва мог разглядеть место, где водопад разделялся надвое – до него было миль десять.
– Вот куда вам нужно, – сказала Фригг. – А вот тропа, что приведет вас к цели.
Она показала на основание железнодорожной насыпи. Прямо за окном начиналась извилистая полоска камней. Я бы не назвал это тропой. Скорее полоской сыпухи.
– Сегодня, Мэллори, – провозгласила Фригг, – тебе понадобятся твои ножи и твоя смекалка. Ты та, без кого не добыть мед Квасира.
Мэллори и Самира слегка позеленели – похоже, им тоже достался пробный сеанс хеймдалльского зрения.
– А еще мутнее ты выразиться не могла? – спросила Мэллори.
