– А что такое, собственно, трэль? – спросил я.
Мэллори вытерла пот со лба. Путешествие через долину не пошло на пользу ее светлой коже. Она здорово обгорела на солнце, такие ожоги будут болеть всю ночь. Если, конечно, мы доживем до вечера.
– Как я и говорила, это значит «раб». Рабы, с которыми мы скоро встретимся, наверняка великаны.
Я попытался соотнести это с тем, что уже знал о великанах, благо знал я о них немного.
– Выходит… йотуны порабощают других йотунов?
Сэм с отвращением наморщила нос:
– Постоянно. Люди отказались от рабства несколько веков назад…
– Не все с этим согласятся, – проворчала Мэллори.
– Верно, – признала Самира. – Я хочу сказать, что йотуны обращают себе подобных в рабство, как это делали когда-то викинги. Кланы воюют друг с другом. Пленников, захваченных на войне, объявляют собственностью. Иногда у трэлей есть возможность заслужить свободу, иногда нет. Зависит от хозяина.
– Так, может, освободим этих ребят? – предложил я. – И они встанут на нашу сторону.
Мэллори фыркнула:
– Хороши неодолимые стражи меда – достаточно посулить им свободу, и дело в шляпе.
– Ну я же говорю…
– Не думай, что все так просто, Бобовый Город. Хватит мечтать, пора в бой!
И она повела нас вперед, через гребень холма, что было почти столь же безрассудно, как спрыгнуть с движущегося поезда.
Глава XXXIII
Мы измышляем кошмарно феерический план
Гениальная стратегия.
Мы вскарабкались на насыпь и очутились на краю пшеничного поля площадью в несколько акров
[61]. Колосья тут вымахали выше нас ростом, пробраться по такому полю незамеченными – плевое дело. Беда лишь в том, что в поле трудились парни еще выше, чем та пшеница. Девять великанов – и все, как заведенные, махали косами. Это мне, кстати, напомнило одну видео-игру, в которую мы играли с Ти Джеем. Правда, на себе я ее, пожалуй, не стал бы пробовать.
Все девять детин носили железные ошейники. И это была практически вся их одежда, если не считать набедренных повязок и горы мышц. Бронзовая кожа, косматые гривы и бороды – все взмокло от пота. При своем-то росте и мощи парни, судя по всему, вкалывали на износ. Колосья ложились под косами, а потом снова распрямлялись с глумливым хрумканьем. И из-за этого у косарей был совершенно убитый вид. Под стать их совершенно убийственному запаху. Воняло от них, как от сандалий Хафборна Гундерсона.
Прямо за полем был водопад с торчащим посередине утесом. А в утесе виднелась тяжеленная кованая дверь. С двумя створками.
Все случилось быстро. Я бы не успел даже сказать: «Какого Хеля?» Ближайший к нам трэль с копной рыжих волос – даже еще рыжее, чем у мисс Кин, – принюхался, выпрямился и, уставившись на нас, произнес:
– Хо-хо!
Восемь его приятелей тут же побросали работу и тоже уставились на нас. И принялись талдычить как попугаи:
– Хо-хо, хо-хо, хо-хо.
– А кто это у нас тут? – спросил рыжеголовый.
– И правда, кто? – подхватил второй трэль с расписными татуировками на лице.
– И правда, кто? – повторил третий, видимо, на случай, если мы не расслышали Расписного.
– Убьем их? – Очевидно, Рыжий ставил вопрос на голосование.
– Отчего же не убить? – поддакнул Расписной.
Я решил, что надо срочно сорвать голосование. Голосов против не будет – это и к норнам не ходи.
– Погодите! – крикнул я. – Мы явились сюда по очень важному делу…
– …и это дело не предполагает нашей гибели! – прибавила Самира.
– В самую точку, Сэм! – Я рьяно закивал, и трэли тоже закивали в ответ, очевидно, впечатленные моим рвением. – Скажи им, для чего мы здесь, Мак!
Мэллори кинула на меня типичный взгляд «потом-убью-тебя-обоими-ножами».
– Мы здесь… чтобы помочь этим славным джентльменам! – провозгласила она.
Ближайший из трэлей, Рыжий, хмуро глянул на свою косу. Коса была заржавленная, точь-в-точь как Джек, когда я только поднял его из глубин реки Чарльз.
– Не знаю уж, какая от вас помощь, – задумчиво проговорил Рыжий. – Вот разве урожай за нас соберете. А то хозяин нам дал тупые косы.
Остальные согласно забормотали.
– А колосья эти как кремень, – пожаловался Расписной.
– Крепче кремня! – заныл еще один косарь. – И только мы скосим, так они заново вырастают! А нам отдыхать не велено, пока все поле не уберем… Но этак мы никогда не закончим!
Рыжий кивнул:
– Это вроде как… – Его лицо помрачнело. – Вроде как хозяин не хочет, чтобы мы отдыхали.
Остальные закивали, обдумывая эту глубокую мысль.
– Ах да, ваш хозяин! – понимающе хмыкнула Мэллори. – Так вы говорите, как его имя?
– Бауги! – проревел Рыжий. – Великий тан горных великанов. Он сейчас на Севере, готовится к Судному дню. – Он сказал это так, будто Бауги отправился в ближайший супермаркет за молоком.
– Он суровый хозяин, – заключила Мэллори.
– Да! – обрадованно согласился Расписной.
– Нет, – возразил Рыжий.
И все великаны тоже заладили на разные голоса:
– Нет-нет. Вовсе нет. Он добрый и хороший.
И при этом настороженно озирались, словно боялись, что хозяин вот-вот выпрыгнет из пшеницы.
Сэм прокашлялась:
– А Бауги поручил вам еще какую-то работу?
– А как же! – откликнулся кто-то из заднего ряда. – Мы стережем двери! Чтоб никто не украл мед Суттунга и не выпустил его узника!
– Суттунг? – переспросил я. – Узник?
Все девять голов важно кивнули. Прямо вылитые детсадовцы – хоть сейчас в подготовительную группу. Только где взять раскраски и карандаши такого размера?
– Суттунг – это хозяйский брат, – пояснил Рыжий. – Мед в пещере его, и узник тоже.
Один из великанов пискнул:
– Нам же не велено говорить, что в пещере!
– Вот-вот! – Рыжий стал еще рыжее. – Суттунгу принадлежит мед и узник, который сидит в пещере. Или не сидит.
Косари опять покивали, явно довольные тем, как ловко их товарищ замел следы.
– А коли кто попробует проникнуть в пещеру, – добавил Расписной, – так нам велено бросать косы и убивать воров!
