На ближайшем дереве расселась стая воронов.
– Слушайте, ребята, – обратился я к друзьям, – эти вороны говорят, будто бы могут помочь.
– Будто бы? – возмущенно каркнул другой ворон. – Не доверяешь, значит? Пусть твои друзья с медом отправляются на корабль. А мы тебя тут подстрахуем. Взамен дашь нам что-нибудь блестящее. Все, что угодно.
Я изложил это все девушкам.
Мэллори подняла взгляд к горизонту. Орлы-великаны были уже совсем близко.
– Но если Сэм возьмет меня, мы же будем лететь медленно, – нерешительно произнесла она.
– Орех! – осенило Сэм. – Ты заберешься внутрь и…
– Ну уж нет.
– Мы время теряем! – крикнула Сэм.
– Бе-е! – брезгливо проблеяла Мэллори, доставая орех и раскрывая половинки. – И как я туда…
Представьте, как пылесос затягивает шелковый платок – и платок исчезает в его жерле с таким вот жалостливым всхлипом. С Мэллори примерно это и случилось. Орех захлопнулся и упал на землю. Из-под скорлупы неслись приглушенные гаэльские ругательства.
Сэм сжала орех в кулаке:
– Магнус, ты точно справишься?
– Ясное дело. Джек же победитель великанов.
– Победитель великанов! – пропел Джек.
И Сэм взвилась в небо. А я остался стоять с мечом и стаей пташек.
Я обернулся к воронам:
– Ну что, ребята, какой у нас план?
– План? – клекотнул ближайший ворон. – Мы сказали, что поможем. Плана у нас нет per se
[63].
И зачем мозги мне пудрили, тупицы? Даром что на латыни изъясняются!
Вот честно, так и перебил бы горе-помощничков. Жаль, не успею. Придется прибегнуть к запасным вариантам.
– Ладно. Давайте так: по моей команде вы кидаетесь прямо в лицо великанам и, как умеете, их отвлекаете.
– Непременно, – каркнул еще один ворон. – А что за команда?
Но придумать команду я не успел. Потому что прямо передо мной совершил посадку великанский орел.
Хорошие новости заключались в том, что орел был один. Второй все же умчался следом за Сэм. Мы разделили противника. Теперь осталось как-то организовать, чтобы мы властвовали.
Я втайне надеялся, что мой орел преобразится в низкорослого хиленького великанчика, вооруженного поролоновым мечом. Вместо этого передо мной воздвигся тридцатифутовый блондинистый громила с физиономией как обтесанный обсидиан. Волосы и бледно-голубые глаза у него были точь-в-точь как у Гуннлёд – в сочетании с темно-вулканической кожей смотрелось, надо сказать, странновато. С заснеженных усов свисали сосульки, будто великан только что окунул лицо в бочонок со снежной мороженкой. Одежда была сшита из разных шкур, среди которых попадались шкуры охраняемых животных: например, зебр, слонов или эйнхериев. А в руке у великана поблескивал двулезвийный топор из оникса.
– КТО ДЕРЗНУЛ ОБОКРАСТЬ МОГУЧЕГО СУТТУНГА?! – прогрохотал великан. – Я ПРИЛЕТЕЛ ИЗ САМОГО НИФЛЬХЕЙМА И ПРИТОМИЛСЯ!
Меня так и подмывало сказануть ему что-нибудь геройское, но я боялся, что заверещу с перепугу писклявым голоском.
Сказануть вместо меня вызвался Джек. Он подлетел к великану поближе и произнес:
– Да, знаешь, дядя, тут какой-то тип выдул твой мед и улетел во-о-он туда. – И Джек показал куда-то в направлении Йорка. – Кажется, звали его Хрунгнир.
По-моему, весьма ловкий ход. Но Суттунг только нахмурился в ответ.
– Так я тебе и поверил, – прорычал он. – Да чтоб Хрунгнир со мной тягался?! Ха! Это вы воры. И вы оторвали меня от важной работы. Мы вот-вот отправимся в плавание на великом Нагльфаре! Мне что прикажете, каждый раз по тревоге туда-сюда мотаться?
– Так Нагльфар близко, да? – уточнил я.
– Да ну, какое там, – отмахнулся Суттунг. – Сначала долго пилишь через Йотунхейм вдоль берега до самой границы с Нифльхеймом, потом… – Он мрачно свел брови. – Ты мне зубы-то не заговаривай! Вы воры, а стало быть, смерть вам! – И он взметнул топор.
– Погоди! – крикнул я.
– Чего еще? – недовольно спросил великан.
– Да, чего еще? – поддакнул Джек.
Уж хоть меч-то помолчал бы. Ему что, он рвется в бой. Но я-то еще от битвы с Хрунгниром толком не отошел. Тот горный великан оказался не прост. И к тому же взорвался после смерти. Поэтому против Суттунга для меня все средства хороши. Включая команду ожидающих команды.
– Ты обвиняешь нас в воровстве, – сказал я. – А сам-то ты не вор? Как ты добыл этот мед?
Суттунг замер с занесенным над головой топором, представив на наше обозрение черные обсидиановые подмышки, заросшие золотистыми волосами.
– Я не вор! – возмутился он. – Моих родителей убили двое плюгавых коротышек, Фьялар и Гьялар.
– Вот же гады! – посочувствовал я.
– И не говори! – согласился Суттунг. – Мне полагалось убить их в отместку, но они предложили мне выкуп – мед Квасира. Так что мед – это не что-нибудь, а вергельд!
– Ага. – Мои стройные доводы рушились на глазах. – Но все равно мед-то сделали из крови Квасира, а он был богом. Так что мед принадлежит богам!
– Так ты у нас за справедливость, значит, – заключил великан. – Ишь, правдолюбец выискался. Думал, сопрешь мед, и все по-честному станет? Да еще и трэлей моего братца угробил!
Про изъяны в великанской логике я готов говорить бесконечно.
– Ну и что? – подбоченясь, сказал я. И тут во внезапном приступе гениальности я сочинил наконец команду для моей команды. – ЖРИ ВОРОНЬЕ!
К несчастью, пернатые союзники не оценили моей выдающейся тактики.
Суттунг взревел:
– СМЕРТЬ!
Джек честно попытался помешать топору. Но на стороне топора были земное тяготение, инерция и великанья мощь. А у Джека всего этого не было. Я вовремя кинулся в сторону, и топор разрубил то место, где я только что стоял.
Тем временем вороны наслаждались неторопливой беседой.
– А почему он сказал «жри воронье»? – поинтересовался один.
– Идиоматическое выражение, – пояснил второй. – Означает: «Признай, что ты был неправ».
– Но к чему он это сказал? – недоумевал третий.
– АРРРРР! – Суттунг с рычанием выдернул топор из земли.
Джек влетел мне в руку:
– Мы сразим его вдвоем, сеньор!
Хорошо бы это не были последние слова, что я услышу.
– Вороны, – вдруг встрепенулся еще один ворон, – подождите-ка минутку! Ведь воронье – это мы. Бьюсь об заклад, это была команда!
– Да! – рявкнул я. – К бою!
