А потом я вспомнил, что сказал мне Перси Джексон на палубе корабля ВМС США «Конституция»: что моя сила – не в умениях. Моя сила – в моих друзьях.
Цель перебранки – растоптать противника. Но я целитель. Топтать – это не мое. Мое – вправлять кости затоптанным, лечить их. Если я буду играть по правилам Локи, мне ничего не светит. Надо играть по своим.
Я набрал побольше воздуха:
– Я поведаю тебе о Мэллори Кин.
Улыбка Локи дрогнула.
– Кто это и что мне за дело до нее?
– Рад, что ты спросил. – Я говорил как можно громче, выжимая все возможное из своих крохотных легких, чтобы как можно больше собравшихся услышали меня. – Мэллори пожертвовала жизнью, чтобы исправить собственную ошибку и спасти кучку ребятишек. Теперь она самый отчаянный воин и самый дерзкий сквернослов во всей Вальгалле, нет ей в этом равных! Она сплотила девятнадцатый этаж воедино и не дает нам поубивать друг друга! Найдется ли в мире кто-то, столь же искусный в тимбилдинге?
Великаны смущенно переступили с ноги на ногу, драугры покосились друг на друга с выражением: «Убил бы я тебя, да ты уже труп».
– Мэллори открыла двери пещеры Суттунга при помощи лишь двух кинжалов! – продолжал я. – Она одолела девятерых рабов Бауги одной хитростью и камнем! А когда она узнала, что матерью ей приходится Фригг, Мэллори взяла себя в руки и не стала кидаться на богиню!
– О-о-о-о! – уважительно протянули великаны.
Локи отмахнулся от моих слов:
– Похоже, ты не понимаешь, в чем смысл перебранки, человечек. Это ведь даже не оскорбления…
– Я поведаю тебе о Хафборне Гундерсоне! – заорал я, перекрикивая его. – О выдающемся берсерке и гордости Флома! Он покорял королевства с Иваром Бескостным! Он одною рукой сразил Бауги-великана и спас от него родной город, так что мама гордилась бы им! Он стоял у руля нашего драккара и твердой рукой вел его через все Девять Миров, он уложил больше врагов, чем иной батальон, лишь одним боевым топором, да еще с голым торсом!
– Да, рвет рубаху на груди он знатно, – пробормотал какой-то великан, ткнув берсерка в мускулистый живот. Хафборн дал ему по рукам, чтоб отстал.
– А подвиги Томаса Джефферсона-младшего! – надсаживался я. – Они достойны того, чтобы превозносить их на любом викингском пиру! Прямо под огонь неприятеля шагнул он, чтобы сойтись в поединке с Джеффри Туссеном и встретить свою судьбу! И погиб в неравном бою, приняв вызов, как достойный сын Тюра! Он – душа нашего братства, его неиссякающая движущая сила. Он поверг великана Хрунгнира своим верным «спрингфилдом» образца тысяча восемьсот шестьдесят первого года и носит над бровью осколок кремня из сердца врага. Об него даже можно зажигать спички!
– У-у-у-у! – Великаны понимающе закивали, явно прикинув, как удобно было бы иметь такого спутника, чтобы раскуривать трубку холодными ветреными ночами в Нильфхейме.
– А Блитцен, сын Фреи! – Я улыбнулся гному, и глаза моего друга увлажнились. – Он превзошел Эйтри-младшего в кузницах Нидавеллира! Одежда, которую он создает, – писк моды всех Девяти Миров! Он сшил Крошке волшебную сумку для боулинга! В одиночку, с пустыми руками, он заступил путь дракону Олдерману и заставил чудовищного змея попятиться! Он запатентовал пуленепробиваемые галстуки, а его саморасширяющиеся утки-не-шутки снятся йотунам в страшных снах!
Несколько великанов всхлипнули от ужаса, соглашаясь.
– Прекрати! – крикнул Локи. – Это смешно! Что это… что это за позитивчик? Магнус, твоя прическа все равно просто ужас, а твоя одежда…
– Хэртстоун! – взревел я. Мне показалось или я вырос? Вроде я уже могу смотреть на противника, не запрокидывая головы! – Величайший повелитель рунной магии во всех Девяти Мирах! Его отвага вошла в легенды! Ради друзей он готов пожертвовать чем угодно! Он выстоял перед лицом ужаснейших из невзгод – смерти брата и презрения родных… – Я так расчувствовался, что перехватило горло, но Локи не воспользовался моей запинкой, чтобы вклиниться.
Зрители смотрели на меня с ожиданием, у многих в глазах стояли слезы.
– Его отец превратился в дракона, – продолжал я. – Но Хэртстоун не устрашился встречи с ним, он вызвал на бой худший из своих кошмаров и вышел победителем, разрушив проклятие и одолев ненависть состраданием! Не будь его, и нас бы здесь не было. Он самый могущественный эльф из всех, кого я знаю, и самый любимый. Он брат мой.
Хэртстоун прижал руку к сердцу. Лицо его было таким же ярко-розовым, как одолженный Алекс шарф.
Капитан Хрюм шмыгнул носом. Ему явно хотелось обнять Хэртстоуна, но он боялся, что команда его не поймет.
– Самира аль Аббас, – говорил я. – Дочь Локи, но лучше Локи!
Локи засмеялся:
– Прости, что ты сказал? Да она даже…
– Валькирия, присягнувшая Одину и посвятившая жизнь важнейшему из дел во имя его! – Слова легко лились с моих губ. Я чувствовал их ритм, беспрестанные взлеты и падения, их четкость. Возможно, это действовал мед Квасира. А возможно, все дело было в том, что я наконец говорил чистейшую из правд. – Ее светоносное копье прожигает ряды врагов! Ее воля крепка, и сильна ее вера. Она вырвалась из-под власти отца! Она отразила напор ужасных водяных лошадей, напавших на наш драккар! Она летела быстрее самого Бауги в его орлином обличье, чтобы доставить мед поэзии на борт. И она совершила все это, соблюдая пост месяца Рамадан!
Несколько великанов ахнули. Другие прижали ладони к горлу, словно внезапно вспомнив о жажде.
– Самира, – прорычал Локи. – Обернись ящеркой и скачи прочь, милая.
Сэм посмотрела на него и нахмурилась:
– Что-то не хочется, папа. Зачем это?
– О-о-о-о! – Кое-кто из великанов даже зааплодировал.
Я уже точно стал выше своего роста. Или нет, погодите… это Локи уменьшился!
Но мне и этого было мало. Я повернулся к Алекс:
– А теперь позвольте мне поведать вам об Алекс Фьерро!
– Приберег на сладкое? – спросила Алекс с едва заметной ноткой вызова.
– Она – наше секретное оружие! Ужас Йорвика! Создательница Крафт-Керамики, глиняного воина!
– Я как-то раз чудный сервиз в «Крафт-Керамике» отхватил, – прошептал какой-то великан на ухо другу.
– В Доме Чейза он обезглавил волка проволокой, а потом пил гуавовый сок из рога моих предков!
– Он? – не понял кто-то из великанов.
– Не важно, давай дальше! – попросил другой.
– А однажды она одолела Гримвульфа, старейшего из линдвормов! – продолжал я. – Она развеяла чары Утгарда-Локи в зловещем его кегельбане! Она завоевала доверие и приязнь великой богини Сив! Она не дала мне замерзнуть до смерти в ледяной пустыне Нифльхейма, и когда она поцеловала меня тогда под одеялом… – я посмотрел в разноцветные глаза Алекс, – ну, это было, пожалуй лучшее переживание в моей жизни.
