Отсветы экрана бросали блики на его лицо, отражаясь на стене за спиной. Какое-то время я просто стояла, наблюдая за его отрешенным лицом. Потом картинка на экране сменилась: по нему и по окнам, которые тянулись вдоль стены, растекался огонь. Оранжевый, красный, золотой – свет монитора окутывал Коула в цвета смерти. И тут же короткий миг умиротворения исчез, смытый обрушившейся на меня ледяной волной. И я почувствовала, как дрожь пробежала по моей спине и добралась до затылка.
Видео сфокусировалось на лице мальчика лет тринадцати, не старше, привязанного к металлической стойке. Он тяжело дышал, пытаясь высвободиться из наручников, которые сковывали его руки. Его бритую голову покрывали электроды, окружая ее короной проводов. От ужаса меня затошнило, к горлу поднялась обжигающая желчь. Я закрыла глаза ладонями, собираясь с духом, чтобы увидеть ужасную правду.
Коул оглянулся на меня только раз, когда я встала у него за спиной, а потом снова обратился к экрану. На иное приглашение я и не рассчитывала. Он запустил видео сначала, и это было еще хуже – слышать нечленораздельные вопли и крики Красного, которые сопровождались сухими и безразличными комментариями на камеру.
– Над этим мальчишкой ставили эксперименты, чтобы узнать, какая эмоциональная реакция запускает его способности, – проговорил Коул, глядя на последний застывший кадр, запечатлевший вблизи лицо мальчика, мокрое от пота и слез. – Пытались разобраться, как его сознание это обрабатывает. Руби, – сказал он, полуобернувшись ко мне, – после того, как мы соберемся сегодня вечером… когда у нас будет готов план операции… Я хочу, чтобы ты сделала все, что в твоих силах, чтобы найти Лилиан Грей. Все. Ты поняла?
Коул запустил эту запись снова, когда я наконец ответила:
– Да. Сделаю.
Глава десятая
Я вышла из компьютерного класса, снова погрузившись в прежнее остекленевшее состояние, а перед глазами мелькали лица всех этих детей. Ожоги. Хирургические операции. Анализы крови. Опросы. Бесчисленные вариации на тему «Что происходит?» и «Зачем вы это делаете?»
Хотя я плохо соображала, мое тело точно знало, куда оно хочет пойти. Весь этот день казался сродни году, который я прожила, погрузившись под воду. Я просто хотела немного поспать, а потом снова попробовать подняться на поверхность.
Наша компания заняла одну из пустых спален на нижнем уровне – у меня была собственная скрипучая кровать и даже подушка. Но, по правде говоря, я готова была свернуться клубком в углу коридора, прямо на холодной плитке, если бы это дало мне возможность хоть ненадолго закрыть глаза.
И в этом желании я была не одинока. Верхнее освещение было выключено, но горела одна маленькая лампочка типа настольной – она стояла на полуразвалившемся комоде. Я не осознавала, как сильно хотела увидеть Лиама, пока не обнаружила его в комнате, и внутри меня словно зажегся маленький огонек. Лиам лежал на животе на нижнем ярусе одной из кроватей, отвернувшись к стене и сунув руки под скрученный свитер, который парень использовал в качестве подушки. Его волосы и спина были еще влажными от недавнего душа.
– Привет, – сказала я, подходя к нему.
Это была попытка проверить, в каком он сейчас настроении. Если он хочет, чтобы его оставили одного, я немедленно уйду. Однако плечи Лиама заметно расслабились. И когда я оперлась коленом на его матрас, рука парня тут же скользнула по моей ноге.
– И тебе привет, – пробормотал он. Голос у него был не сонный, но невероятно усталый. – Пора ужинать?
– Еще нет. Как дела в гараже?
– Продвигаются. Теперь стало видно часть пола. Это прогресс, верно? – вздохнул Лиам, который наконец повернул ко мне. – Для тебя есть подарок.
Я проследила за его взглядом – на комоде слева от лампы блеснул квадратик прозрачного пластика. Взяв его в руки, я рассмеялась: это была коробка от компакт-диска, группы The Beach Boys с альбомом Pet Sounds
[7]. Открыв ее, я увидела внутри диск и сделанные маркером надписи.
– Похоже, наша песня преследует нас, – сказал Лиам.
Он имел в виду первый трек Would't Be Nice. Я улыбнулась.
– Наша песня?
– «Было бы неплохо, если б мы были старше…» – напомнил мне Лиам, продолжив напевать одну лишь мелодию. – Я решил, что мне пригодится какая-нибудь приятная фоновая музыка, чтобы не слышать, как вы с Коулом по утрам выбиваете друг из друга дурь.
Тепло, которое я чувствовала, мгновенно испарилось. Захлопнув коробочку, я прижала ее к груди.
– Как ты узнал?
– Когда вы пришли завтракать с новыми синяками, несложно было сложить два и два. – Лиам наконец поднял на меня взгляд. – Пожалуйста… пожалуйста, будь осторожна. Мысль о том, что он бьет тебя… толкает… за это мне хочется его убить.
– Это просто спарринг. Мне нужно тренироваться.
– А ты не могла попросить Вайду?
Я начала заводиться.
– Ты что… на что-то намекаешь?
Я не хотела объяснять все это Лиаму. Я не обязана ничего объяснять. Это не имело к нему никакого отношения. Но когда я захотела отойти от него, парень меня удержал.
– Нет, проклятье, конечно нет. Прости. Не в этом дело. – Лиам закрыл глаза и вздохнул. – Я нашел диск в той машине. Помнишь, от которой почти ничего не осталось? В бардачке. Я принес его, потому что он напоминает мне о тебе.
Я вернула коробочку на место.
– Прости. Я сегодня, и правда, не с той ноги встал, – пробормотал парень, снова обратив на меня взгляд своих голубых глаз. И возмущение, которое вцепилось в меня острыми когтями, тут же ослабило свою хватку. – Ты имеешь право заботиться о себе, но мысли об этом все равно выводят меня из себя. Но это все лицемерная чушь, если сегодня утром я сам уже почти ударил тебя.
Он провел весь день, перетаскивая всякий хлам, стараясь навести какой-то порядок – и это после того, как брат обвинил его в мятеже. Конечно, он имел право на меня злиться.
Я присела на край кровати.
– Ты же меня не ударил, нет. Это правда! Я бы не вмешалась, если бы не была уверена, что смогу остановить тебя. – Я взяла его за руку, прижала его большой палец к ладони, а потом накрыла его остальными. – К тому же, ты держал кулак вот так – а это верный способ сломать большой палец.
Я прижалась губами к костяшкам, показывая, что это только шутка. Наконец-то – наконец-то – Лиам вознаградил меня улыбкой.
Его мягкая хлопковая рубашка слегка задралась на спине, обнажив полоску светлой кожи. Я захотела дотронуться до нее – и дотронулась. Потом я задрала рубашку повыше, мягко провела по его телу пальцами. И еще раз. И еще.
