Впервые за сутки мне удалось выдавить слабую улыбку.
– А как Ви отнеслась к поездке?
Он протяжно вздохнул, будто сдувшись.
– Вечером она пыталась найти тебя – завалить идеями, но у нее не получилось, и, видимо, к лучшему. У нее миллион планов на тему того, как проскользнуть в стан врага и найти агента Коннер.
Вот оно ощущение дня, что я самая большая на свете задница. Я даже не попыталась поговорить с ней прошлой ночью. Я только пообещала, что мы вместе все обсудим, и что же я сделала? Сбежала, чтобы прочистить мозги на беговой дорожке.
– Мы собираемся поговорить с Клэнси? – спросил Толстяк.
– Погоди… как ты… – Я не помнила, чтобы вообще обсуждала об этом с ним, хотя именно это и собиралась сделать сейчас.
– Мы говорили об этом вчера днем, а потом ты легла немного поспать, – сказал он.
Я посмотрела на меня взглядом, который, наверное, выражал полное непонимание.
– Разве?
– Да, говорили. По меньшей мере десять минут. Ты кивнула. Обычно это означает, как бы это сказать, что ты поняла и согласилась.
– О… ты прав. Прости.
– Ты ужасно устала, – сказал парень, дотронувшись до моего лба. – Нарушенная способность рассуждать и забывчивость – характерные симптомы.
Я кивнула, соглашаясь с ним.
– Ты готов прямо сейчас? Но это не будет быстро!
– Лучше так, чем провести еще один день, перетаскивая с места на место грязный раздолбанный хлам. Веди.
Коул забыл приготовить еду для Клэнси, или у него не было на это времени. За это время я выслушала, как Толстяк жалуется на Вайду и на ее манеру выражаться, и на то, что нас всех поубивают из-за ее «беспечной манеры обращаться с оружием». А я изо всех сил боролась с желанием взять предназначенную Клэнси бутылку с водой и налить туда хлорки.
Неделю назад кладовая была практически пуста, но теперь полки заполнились содержимым гуманитарной помощи. Я взглянула на доску для записей, прикрепленную к двери, и мои губы дрогнули в улыбке. Лиам с присущей ему аккуратностью вел учет использованных продуктов, определяя расход на каждую неделю. Под таблицами был список детей с аллергией. Иначе и быть не могло. Если нужно расшибиться в лепешку в поисках миндального молока и безглютеновых макарон даже для двоих, предоставьте это Лиаму.
– Готова? – спросил Толстяк, когда мы дошли до архива. Я ввела код и впустила парня в узкий коридор, который вел к камерам. В двери на другой стороне было маленькое окно, через которое он мог за нами наблюдать.
– Оставайся здесь, – предупредила я. – Входить нельзя. Я знаю, ты считаешь, что на тебя Клэнси повлиять не может, но я бы предпочла еще раз не проверять это на практике.
– Я не буду входить. Черта с два. Если он захватит контроль над тобой, я запру вас обоих там и побегу за помощью. – Толстяк бросил на меня настороженный взгляд. – Этого не должно случиться. Постарайся не ставить меня в такое положение.
Я кивнула.
– И еще одно. Что бы ни произошло, я не хочу, чтобы Лиам в подробностях узнал, что я собираюсь сделать. Чем бы это ни закончилось. Пообещай мне.
– А что именно ты собираешься сделать? Воспользоваться своим телом, чтобы заставить его говорить – вместо твоего… Бррр… Я еще не успел закончить, как сознание уже пытается выбросить из головы эту картину.
Я крепче стиснула пакет с едой.
– Ничего такого. Я просто не хочу, чтобы это напомнило Лиаму о том, как далеко я могу зайти.
– Руби…
Отодвинув Толстяка, я вошла внутрь, плотно закрыв за собой дверь. Оглянувшись, я встретилась с ним взглядом. Потом парень сделал шаг назад, скрывшись из поля моего зрения.
– В вашем плотном графике, состоящем из сидения на месте и ничегонеделания, все же нашлось время, чтобы заскочить ко мне на пару минут? Я польщен. – Клэнси сидел по середине койки, прислонившись к стене, и читал. Одеяло и подушка были аккуратно сложены рядом. И то, и другое выдал ему Коул в пустой, дурацкой надежде, что это может подмаслить Клэнси и сделать более разговорчивым. Когда я открыла заслонку в двери, чтобы бросить внутрь коричневый пакет с едой, Клэнси перевернул страницу, загнул уголок и положил книгу на подушку.
С тем же успехом он мог бросить этот экземпляр «Обитателей холмов» мне в лицо.
– О, – протянул парень, изображая кротость и смирение. – Ты это читала? Стюарт принес ее мне, потому что я был таким хорошим мальчиком. Я надеялся на «Войну и мир», но дареному коню в зубы не смотрят, и так далее, и тому подобное.
Книжка была старой: смятая обложка, на корешке – библиотечные наклейки. Страницы пожелтели и загнулись. Но мне казалось, что стоит поднести этот томик к носу, у него окажется тот самый запах – тот неописуемый запах, который всегда присутствует в библиотеках или книжных магазинах, как тщательно бы в них ни убирались. Еще несколько книг были аккуратно сложены под койкой: потрепанные экземпляры романов «Убить пересмешника»
[8], «Сыновья и любовники»
[9]. Название одного сочинения гласило: «Прощай, оружие»
[10]. А та, что в синей обложке – «Правила поведения за столом для подростков»
[11], оказалась разорванной в клочья и разбросанной по камере.
Похоже на Коула. Кого же он попросил прикрывать его прошлой ночью?
– Что ты ему за это дал?
– Кое-какие крупицы информации, которая ему так отчаянно нужна. – Возвращаясь к койке, Клэнси заглянул в пакет. После чего, откинув упавшую на глаза темную челку, снова взялся за книгу. – Только благодаря царящему здесь идиотизму никто еще не догадался, что он такое на самом деле. Он так ясно это транслирует. Становится таким жалким, когда спрашивает о них…
– Почему именно эта книга? – перебила я, хорошо понимая, что Толстяк все слышит.
Мое сознание металось, перескакивая с одного воспоминания на другое, пытаясь найти именно то, в котором я рассказала Клэнси, что люблю эту книгу. Он так ее держал, прижимая к груди, что мне хотелось зайти и вырвать томик у него из рук, пока он не запятнал своим прикосновением и это.
– Я помню, что ты упоминала о ней в Ист-Ривере, – проговорил он, почувствовав в моих словах и другой вопрос тоже. – Ты сказала, что это твоя любимая книга.
– Забавно, я не помню, чтобы эта тема вообще возникала.
