Я двинулась за ним, по дороге заглядывая в спальни. Большинство детей уже готовились ко сну, но дверь в нашу комнату была открыта. Там был только Толстяк, который уже вырубился даже с включенным светом. На груди у него лежала книга. Я улыбнулась и потянулась к выключателю, но тут заметила маленькую разноцветную коробочку на кровати Вайды.
Догадаться, куда она пошла, было несложно. Пакетик с краской для волос был надорван, что могло означать только одно.
Вентиляция в ванных комнатах работала плохо, и нам приходилось оставлять дверь приоткрытой, иначе душевая превращалась в парилку. И сейчас оттуда вырывался такой густой пар, что у меня закружилась голова.
– Все в порядке, понимаешь, – говорила Вайда, – но Зи, это действительно дерьмовый способ жить.
Я помедлила у двери и, привалившись к ней, наклонилась вперед, вслушиваясь в их односторонний разговор.
– И да, разве это тебя не бесит? – продолжала Вайда. – Разве нет вещей, которые достаточно важны, чтобы произнести их вслух. Конечно, ты можешь все это написать, не пойми меня неправильно, но как ты вообще хочешь избавиться от этого дерьма, засевшего внутри, если ты не сможешь об этом поговорить? Я хочу сказать… слушай, Зу, ты знаешь, как я к тебе отношусь, но единственный человек, которому от этого молчания только хуже, – это ты сама. Не давай никому этой власти. Не позволяй запретить тебе говорить. Есть люди, которых стоит помнить, о которых стоит говорить вслух. Ты имеешь значение. Ты заслуживаешь права говорить вслух, и чтобы другие люди к черту заткнулись и выслушали тебя. Ты умнее, чем девяносто процентов людей.
Я закрыла глаза, продолжая слушать.
– Ох, девочка, я тоже многого боюсь, – вздохнула Вайда. – И когда отправляюсь на операцию, мне страшновато. Ну, не так, чтобы в штаны наложить, но я боюсь того, что может случиться с другими, если я облажаюсь и не смогу их прикрыть. Наша подруга Ру задолжала мне лет пять моей жизни.
Она помолчала, видимо, ожидая, пока Зу что-то напишет.
– Но дело в том, что страх бесполезен. Он останавливает тебя в тот момент, когда тебе важнее всего идти вперед. И он существует только в твоей голове. Ты можешь ненавидеть себя за то, что боишься. Но все равно это означает, что ты позволяешь страху контролировать твою жизнь. Разве ты не устала от того, как одна и та же хрень повторяется снова и снова? Оно будет постоянно тянуть тебя вниз.
Еще одна пауза; достаточно длинная, чтобы я снова потянула за створку.
– Люди постоянно уходят и приходят – такова жизнь, – сдавленно проговорила Вайда. – Кто-то пообещает, что скоро вернется, а потом уйдет, и ты никогда его не увидишь. У нас здесь хорошая команда. А знаешь, почему она такая сильная? Потому что мы ее выбрали. Мы ее создали. Моя сестра не такая, как твои родители, но она тоже бросила меня. Эта сучка выдала мое местонахождение ради награды, но я не позволю ей победить. Она не выбрала меня, и теперь я выбираю другую семью.
Я подождала, пока Вайда снова не начнет напевать себе под нос, и только тогда проскользнула внутрь.
– Привет, подруга, что такое? – Вайда подняла на меня взгляда.
В кои-то веки запах хлорки исходил не от чистящих средств, которыми мы отскребали душевые от грязи, а от густого крема, который Вайда втирала в свои короткие волосы. Она накинула на плечи старое драное полотенце, чтобы липкая масса, капающая с ее волос, не запачкала ее спортивный лифчик. Я не сразу смогла отвести глаза от рубцов на ее плечах. Они остались после ожогов, которые Вайда получила в Нэшвилле, когда мы дрались с Мейсоном. От их вида у меня внутри что-то сжалось.
Зу сидела на шкафчике рядом с ней, болтая ногами туда-сюда: белые носочки мелькали в воздухе. Она подняла две коробочки, которые держала в руках, и показала их мне: одна красная, другая синяя, а потом кивнула в сторону Вайды.
– Я заставила Бойскаута остановиться на обратном пути из Орегона, – объяснила Вайда, сняла полотенце со своих плеч и обмотала им узкие плечики Зу. – И я рада, что это сделала. Мне нужно нанести боевую раскраску, прежде чем завтра отправляться в бой.
Я посмотрела на ее отражение в зеркале.
– Отлично. Это будет тщательно спланированная, разумно осторожная разведывательная миссия. – Вайда приподняла бровь. – Ты уверена, что мы с тобой не можем попросту свалить сегодня вечером?
– Толстяк очень нужен, – напомнила я девушке. – Пожалуйста, постарайся, чтобы его не убили.
– Да-да, посмотрим. Все, что я могу сказать – неприятности случаются.
Прежде чем я успела придумать возражение, Вайда запустила руку в перчатке в чашку, в которой находилась смесь, зачерпнула немного и изобразила на волосах Зу тонкую полосу.
– Ох… – У меня из головы мгновенно выветрились все остальные мысли, и все тревоги быстро свелись к тому, как Лиам – и, что еще хуже, Толстяк – отреагируют на такие перемены.
Зу оглянулась, посмотрев в зеркало, и нетерпеливо махнула рукой, как бы говоря: больше! Вайда покачала головой.
– Начнем с этого и посмотрим, понравится ли тебе. Ты выбрала цвет?
– Ей понравился бы розовый, – сказала я. Зу резко повернулась, чтобы снова посмотреть на Вайду: ее глаза расширились от осознания такой возможности.
Вайда наклонила голову набок, разглядывая две коробочки.
– Я могу попробовать смешать их в отдельной емкости и использовать немного меньше красной краски, чем обычно. Может не сработать, но попробовать стоит.
Зу яростно закивала, одарив меня широкой улыбкой.
– Малыш Чарли меня убьет, – пропела Вайда, откидываясь на шкафчик. – Но нам наплевать с высокой колокольни на то, что думают мальчишки, верно, подруга?
Я потрясенно расхохоталась.
– Малыш Чарли?
– Ну… Я имею в виду, его же зовут Чарльз, верно? – быстро сказала Вайда, пристально посмотрев на мое отражение. – А что, Толстяк лучше?
– Хороший аргумент, – кивнула я. – Что ж… тогда я пошла…
– Где пожар, дорогуша? – спросила Вайда, запрыгнув на шкафчик рядом с Зу. – Посиди с нами немного. Не так уж часто мы тебя и видим.
Я помедлила, понимая, что мне все еще нужно было найти Лиама. Но как я могла сказать «нет», когда впервые за много дней Зу почти вернулась к себе прежней? Как я могла отказаться от возможности видеть их лица?
– Отлично, – сказала я, протянув руку к мисочке с краской. – Давай посмотрим, сможем ли мы приготовить для тебя идеальный розовый…
Глава тринадцатая
Пролежав без сна в темноте три часа, считая вдохи и выдохи храпящего Толстяка в ожидании, когда придет Лиам, я наконец заставила себя встать с жесткого матраса и выйти в коридор. Я бы не стала беспокоить его, но мне нужно было просто… убедиться, что он там, где я думаю.
Музыка, которая растекалась по тоннелю, ведущему к гаражу, была убедительным свидетельством того, что я на правильном пути. Rolling Stones. Мик Джаггер проникновенно пел о диких лошадях, и обещание в его голосе заставило меня остановиться прямо перед дверью.
