А потом она тускнеет в моих глазах, и вместе с ней тускнеет весь город. Тишина поглощает меня. Потом приходит темнота. Когда я снова открываю глаза, то ожидаю увидеть вокруг Земли Ожидания. Но вместо этого оказываюсь в незнакомой комнате. Дощатый гладкий пол вымыт дочиста, на нем лежат подушки, усеянные маленькими зеркалами, в воздухе чувствуется приятный и знакомый аромат. Сердце в груди начинает биться чаще – оно узнает этот запах раньше, чем его узнает разум.
Открывается дверь, и входит Лайя. Сейчас ее темные волосы не заплетены в косу и свободно спадают по плечам. Она кусает нижнюю губу, как всегда делает в задумчивости. Из коридора за ее спиной льется слабый свет факела, и ее лицо кажется золотистым. Под глазами лежат глубокие тени.
Вдалеке рокочет океан, я слышу скрип кораблей на причале, вторящий голосу волн.
Я шагаю навстречу Лайе, охваченный жаждой коснуться ее, погрузить ладони в шелк ее волос и почувствовать, что она настоящая. Я хочу услышать, как она произносит мое имя, и наконец найти в ее глазах утешение.
Она замирает при виде меня, ее рот приоткрывается от изумления.
– Ты… ты здесь… Но как…
– Это сон, – говорю я. – Я уснул в Землях Ожидания.
– Сон? – она качает головой. – Нет, Элиас. Ты настоящий. Я только что была внизу, говорила с Мусой…
Проклятье, кто такой этот Муса?
– Ты ревнуешь? – смеется она, и я хочу слушать ее смех целую вечность. – Ну вот, теперь я точно знаю, что это не сон. Во сне Элиас бы знал, что у него нет причин ревновать.
– Я вовсе не… – Я понимаю, что солгать мне не удастся. – Ну хорошо, да, ревную. Просто скажи мне, что этот Муса старый. Или хотя бы глупый и некрасивый.
– Нет, он молодой. Красивый и умный.
Я сердито фыркаю.
– Ну, тогда он, наверное, никуда не годится в посте… – Лайя шлепает меня по руке, и я быстро поправляюсь: – Я хотел сказать, в битве.
– С тобой ему не сравниться, – Лайя качает головой. – Должно быть, я устала больше, чем думала, но все же могу поклясться, что не засыпала! Я чувствую себя бодрствующей. Как ты попал сюда? Пришел по ветрам? Но как ты мог идти по ветрам, если ты уснул?
– Как бы я хотел, чтобы это был не сон, – говорю я. – Но это может быть только сон, иначе я бы не мог…
Я протягиваю руку, желая и боясь до нее дотронуться. Наконец беру ее руку в свою, на этот раз не страшась вмешательства призраков, и она отвечает на мое пожатие. Ее ладонь идеально ложится в мою, я подношу ее к губам и начинаю целовать пальцы.
– Иначе бы я не мог делать вот так, – договариваю я наконец. – Мне бы не позволили призраки… Земли Ожидания не позволили бы мне.
– Тогда скажи мне, Элиас-во-сне, – шепчет она, – что ты тогда сказал мне? Той ночью, когда ты вывел меня в пустыню к кочевникам и оставил мне письмо. Что ты сказал?
– Я сказал… – я трясу головой. Мама Рила часто говорила, что сны – это частицы нас, с которыми мы не можем встретиться в дневной жизни, и они навещают нас по ночам. Если бы той ночью я не оставил Лайю… Если бы у Кинана не было возможности предать ее, а Надзиратель не схватил меня… Если бы я не был связан обетом с Землями Ожидания…
Тогда я не был бы прикован к ним на веки веков.
Лайя задает вопрос, который я сам себе задаю. Часть меня знает, что я должен внимательно отнестись к этому. Подобные вопросы – моя слабость, и мне нужно преодолеть ее. Но все мое существо хочет просто наслаждаться присутствием Лайи, с которой я уже успел навеки проститься.
– Мне так не хватает тебя, – говорит она, откидывая от лица прядь волос. Я не могу отвести взгляда от ее тонкой руки, исчезающей в широком рукаве, от ямочки между ключиц и прекрасных стройных ног, обтянутых облегающими штанами для верховой езды. Это просто сон, Элиас, напоминаю я себе и стараюсь не думать о том, как эти ноги обхватывали мою талию. Конечно, она совершенна, и так хотелось бы…
Она поднимает руку и гладит меня по щеке. Я наслаждаюсь ее касанием. В ее глазах золотистая глубина, полная того же желания, которое сжигает меня. Я не хочу, чтобы любимая исчезала. Не хочу просыпаться в лесу, полном завывающих призраков, и слушать голоса злорадных джиннов.
Я начинаю расплетать ее косу. Она берет другую мою руку и прижимает ее к своему бедру. Я ласкаю изгибы ее тела легкими касаниями, и она закрывает глаза.
– Почему у нас все так? – шепчет она. – Почему мы должны расставаться? Я так страдаю без тебя! Элиас, мы могли бы вместе… Есть ли у нас еще один шанс…
Рука ее касается моей груди, гладит ее сквозь обрывки рубашки, изодранной в бою с призраками.
– Небеса, что с тобой произошло? – Она смотрит на меня с тревогой целительницы. – И почему ты пахнешь дымом?
Это я сам испытываю себя. Ее вопросы задает мне собственное подсознание, оно старается дать понять, где я ошибаюсь.
– Ифриты сожгли дом Шэвы… То есть мой дом. Это еще один ход джиннов, чтобы заставить меня мучиться.
– Нет, – бледнеет она. – Но почему? Из-за Князя Тьмы?
– Может быть. Он, должно быть, послал ифритов, а джинны из рощи сказали тем время, в которое можно войти в Лес без опаски. – Я качаю головой. – Мне не сравниться с Шэвой, Лайя. Я не могу переправлять призраков дальше с достаточной скоростью. Трое призраков сбежали за Стену и натворили ужасных вещей. Я не справляюсь с тем, чтобы контролировать джиннов. И не могу облегчить страдания призраков.
– Это все моя вина, – всхлипывает Лайя. – Если бы я не позволила ему меня обмануть… не отдала бы браслет… он бы не убил Шэву. Она бы никогда не умерла.
Это так похоже на Лайю, что меня снова охватывают сомнения. Так сон это или явь? И Кровавый Сорокопут… я надеюсь, что хотя бы эта часть происшедшего была сном.
Я жду, что Лайя снова выскажет какие-то мои потаенные мысли, но она по-прежнему ведет себя, как настоящая. Она продолжает ругать себя.
– Я каждый день думаю, как же я могла не разглядеть его истинную сущность…
– Нет, ты не виновата, – я вытираю слезы с ее длинных ресниц. – Перестань себя винить. – Голос становится хриплым, как будто я разучился говорить. – Прошу тебя…
Она поднимает лицо, и меня охватывает сильнейшее желание. Я притягиваю ее к себе. Она часто дышит и поднимается на цыпочки, чтобы прижать свои губы к моим. Поцелуй глубокий и требовательный. Она не знает, когда снова сможет поцеловать меня. Во мне закипает жажда страсти.
Разум кричит, что все это ненастоящее. Но никаких призраков, которые могут нас прервать, здесь нет. Я хочу ее, а она хочет меня. Мы так давно мечтаем об этом!
Она обрывает поцелуй, и я уверен, что сейчас проснусь. Кончится это время, дарованное небесами. Наедине с любимой, без завывающих призраков и тяги Маута… Но Лайя снимает с меня обрывки рубашки и нежно царапает ноготками мою спину так, что кожа начинает гореть от наслаждения и желания.
