Просыпаться не было никакого желания. Абсолютно. Не в первый раз для меня, конечно, но сегодня это нежелание было каким-то особенно сильным.
Рывком сев на постели, открыла глаза.
Захотелось мгновенно закрыть их обратно! А после снова лечь, заснуть и более не просыпаться в этом кошмаре! Однако, учитывая обстоятельства моей жизни, я не без оснований подозревала, что следующий кошмар может оказаться похуже данного, уже имеющегося в наличии. К тому же эти громадные, размером с внушительное окно каждый, глаза имели знакомый мне желтовато-наглый оттенок, так что, осознав, кто передо мной, я поздоровалась с колоссальной черно-коричневой чешуйчатой гадиной:
– Доброе утро, Тэхарс.
Дракон, взирающий на меня до того с явным предвкушением, заметно скривился и мрачно спросил:
– Где истерика? Где заполошные метания по моей пещере? Можно хотя бы испуганный вопль, я не привередливый.
Пожав плечами, безразлично ответила:
– Истерики не по моей части. Я как-то в принципе не особо склонна к истерикам, и подобное случалось со мной лишь дважды. Первый раз я просто не осознала, насколько мне повезло в этой жизни, второй раз… Будем откровенны, второй раз у меня действительно имелся достойный повод для истерики.
Явно заинтересовавшись, дракон умостил свою голову поверх сложенных на каменном полу передних лап и поинтересовался:
– Это когда же тебя так?
Спустив ноги с кровати, я поняла, что в пещере зверски холодно, поэтому, стянув верхнее из трех одеял, закуталась в него, как в мантию, и, направившись к выходу, с невеселой усмешкой ответила:
– В день, когда наш великий и бессмертный объявил моему отцу о намерении прекратить свое холостяцкое существование посредством взятия меня в супруги.
Идти по холодному, покрытому инеем каменному полу было не слишком приятно, но, едва я вышла на свет, все окупилось удивительным, потрясающим видом. Под утренним бирюзово-салатовым небосклоном величественные серые, покрытые голубыми снежными шапками горы смотрелись восхитительно!
Другие горы, посветлее и размером значительно уступающие своим собратьям, казалось, покрывал не голубой, а совершенно синий снег, ослепительно сияющий и искрящийся под огромным белым, поднимающимся по небосклону светилом. Я поискала взглядом второе, черное, светило и даже несколько удивилась, не обнаружив звезду, практически давшую мне имя.
– Черная звезда восходит позже, но сияет дольше, – обдавая меня порывами теплого дыхания, сообщил подкравшийся сзади дракон.
Я приняла информацию к сведению и, подойдя ближе к краю площадки, посмотрела вниз, запоздало осознав, что фактически наблюдаю… пусть будет поселение крылатого народа. Похоже, пещера Тэхарса находилась у вершины самой величественной из гор, остальные драконьи пещеры располагались ниже. Значительно ниже. И сейчас отсюда, практически с высоты птичьего полета, я видела летающих внизу драконов, драконов, убирающих снег возле своих жилищ, драконов, натужно машущих крыльями и с трудом удерживающих в лапах животных вроде быков, только больших и светло-серых, чем-то похожих на наших древних туров. На одном из наиболее значительных горных плато стайка маленьких, как мне показалось с огромного расстояния, дракончиков старательно махала крыльями, внимательно следя за огромной синей драконицей, стоящей перед группкой и, видимо, командующей.
– Мелкотня, – с удивительной теплотой в голосе прорычал все еще пребывающий в виде дракона Тэхарс. Затем отрешенно сообщил: – Еще пять дней назад валялись кто где, замерзшие, высохшие трупики, скинутые темными в пропасть и разбившиеся, недоразвитые в недовыросших яйцах, а теперь смотри-ка, уже учатся ловить ветер.
Усмехнулся и добавил:
– Смотри на них, императрица, смотри на тех, кто воскрес благодаря союзу, твоему и Араэдена, а ты говоришь «истерика»…
Он развернулся и скользнул в глубь пещеры.
Обернувшись, проводила его откровенно раздраженным взглядом, а затем вновь вернулась к осмотру поселения драконов. Заметила странность – некоторые все продолжали и продолжали прилетать, судя по тому, что там восходило белое светило, с востока. И вот драконы, большие и не очень, тащили и тащили этих несчастных туров. Пока я стояла, насчитала уже двенадцать жертв явно драконьей прожорливости.
– Запасают, – сообщил из глубины пещеры Тэхарс. – Сейчас освежуют, выпотрошат, после сложат в ледник.
– Драконы запасают мясо? – искренне удивилась я.
– А то, – хмыкнул мой собеседник. – Редко, когда удается отбить у орков часть стада. А сегодня вот получилось. Там у этих случилось чего-то ночью. Под утро уже прямо. Что-то серьезное, раз они стадо бросили. – После чего обвинительно добавил: – И вот слетать бы, посмотреть, что за дела творятся, но за тобой сказано приглядеть. Итог – сижу, страдаю и от любопытства, и от похмелья.
Глянув через плечо, увидела только огромные, сияющие в глубине пещеры драконьи глаза, остальное терялось во мраке, и безразлично сообщила:
– Я тебя не держу.
– Ты – нет, – подтвердил Тэхарс, – а вот слово, данное Араэдену, крепче любой цепи.
– Мм-м, – понимающе протянула я. И саркастично поинтересовалась: – Сейчас будет слезливая история о том, как когда-то в далеком прошлом наш великий и бессмертный спас вашу бесценную драконью жизнь?
– Нет! – возмущенно прорычал дракон.
– Серьезно? – не поверила я. – А откуда же тогда такая преданность кесарю?
Мне правда интересно стало. Тэхарс же, мрачно выдохнув, от чего пещера наполнилась дымом, не менее мрачно ответил:
– Араэден страшен в гневе.
Ну и, собственно, после этого любые вопросы отпали сами собой.
Окончательно замерзнув, я вернулась обратно в постель, забралась под сохранившие мое тепло одеяла, устроилась полулежа и задала самый главный вопрос:
– А кесарь, собственно, где?
– Понятия не имею, – отозвался дракон. – Но сказал не отпускать тебя до его возвращения.
М-да.
– Отпускать куда? – скептически вопросила я. – Вниз по склону босиком? Или просто в свободный полет?
Тэхарс оценил и, хмыкнув, сообщил:
– Сегодня полетят головы.
– Чьи? – мгновенно заинтересовалась я.
Не то чтобы мне не было все равно… Хотя будем откровенны – мне не все равно! Это моя империя, мои подчиненные и эллары тоже по большей части уже мои! Но дракон решил издевательски промолчать.
– Тэхарс! – Я подскочила на постели. – Чьи головы?
Треклятая ящерица, которую при всем своем желании под деревцем не прикопаешь, выпустив струю дыма, изобразила сон, точнее, что-то между «крепко сплю» и «сдох, воскрешению не подлежу». Появилось дикое желание подойти и пнуть его со всей силы. Но я поступила проще – представила себе деревце подходящего размера и наиболее удобную лопату!
