Взгляд стал слегка насмешливым, после чего Араэден, намазывая хлеб сыром уже для себя, ответил:
– Создашь монетный двор?
– То есть налоги нам никто не платит… – окончательно расстроилась я.
– Смысл? Я способен создавать золото в любых количествах, – абсолютно спокойно сообщил кесарь.
– Я тоже могла бы подрабатывать предоставлением дипломатических услуг, но это было бы как-то странно, не находите? – выпив махом весь свой стакан воды, заметила я.
И отправилась призывать рабынь.
* * *
В свою канцелярию я вошла решительно и уверенно, не останавливаясь ни на миг, не испытывая ни малейших сомнений. Войдя, милостиво кивнула своим работникам, отдельно поприветствовала Эдогара, чинно склонила голову при виде сидящего на моем столе принца Ночного ужаса и радостно заулыбалась ожидающему у окна Адрасу, который пил что-то мутное из хрустального графина, стоящего на окне и имеющего в своем хрустальном обществе дополнительный стакан.
– Травяной настой от гномов, – отсалютовав, сообщил он мне, – потрясающая штука. Катрина, вам налить?
– Конечно! – согласилась я.
Голова после вчерашних возлияний и мысленных перемещений была тяжелая, так что мой выбор был очевиден.
– Я бы тоже не отказался, – немного поморщившись, произнес Эдогар.
На окне мгновенно возник дополнительный стакан.
После чего графин поднялся и наполнил оба.
Подойдя, я взяла свой, постаралась даже не принюхиваться к зеленоватой жиже и сделала первый глоток. Оказалось вкусно, причем очень даже, с легкими нотками весенней зелени и мяты.
– Светоностный Экхатар передавал пожелания света, – медленно попивая исцеляющий от похмелья напиток, сообщил Адрас. – У людей все спокойно. На рассвете залетал Тэхарс, сказал, он обдумал вашу идею и хотел бы обговорить все конкретнее и еще что-то насчет того, что с орками теперь можно разговаривать. Стул?
Кивнула. Принц Мрака создал для меня целое кресло и, едва я в него опустилась, продолжил:
– У орков что-то странное.
– Есть возможность узнать, что именно? – мгновенно поинтересовалась я.
– Увы, – Адрас печально улыбнулся, – на свои территории орки не пускают никого. Вообще. Никогда. У них предсказание.
Отпив глоток, пожала плечами и произнесла:
– Ясно, к оркам я не ходок.
Принц Мрака рассмеялся и снисходительно заметил:
– Как раз против женских вторжений они не возражают. Более того – часть свободных людей бежала именно к ним. В смысле – женщины.
– Хм, – глубокомысленно произнесла я. – Даже любопытно стало, по какой причине столь оригинальная градация вторженцев.
Адрас пожал плечами. Эдогар также был не в курсе, он вообще вчера явно перепил и сегодня с трудом приходил в себя.
Зато на всю канцелярию раздался мрачный голос:
– Из-за предсказания.
Мы с интересом посмотрели на принца Ночного ужаса, который менее всего выглядел сейчас ужасным. Зачесанные назад и собранные в низкий хвост волосы цвета вороного крыла, удивительной красоты глаза с миндалевидным разрезом, длинные ресницы под красивыми густыми бровями, высокие скулы, чувственные и в то же время по-мужски резко очерченные губы, квадратный, что удивительно для его расы, подбородок, широкие плечи, узкий торс, длинные сильные ноги. И когда он спрыгнул со стола и с грацией тигра направился к нам, я была вынуждена признать, что Акьяр красив. Пожалуй, краше него за всю мою жизнь был только Аршхан…
Аршхан?
Странное дело, я вспомнила этого пленительно прекрасного мужчину, вспомнила, что имя его имело перевод «Черный скорпион», и относился он к племени свободных… Свободных кого? Или от чего? Кто такой Аршхан?! Память услужливо подбросила облик умывающегося в реке полуголого мужчины с глазами темными и бархатными, как ночь, с улыбкой и ласковым «ранари», что сладкой песней звучало в его устах…
Что такое «ранари»? Кто такой Аршхан?
– Катрина? – осторожно позвал Адрас.
Протянув руку, коснулась его ладони, безмолвно умоляя заткнуться, и вновь посмотрела на уже подошедшего Акьяра. Принц Ночного ужаса был красив, удивительно и невероятно прекрасен, самый уродливый из всех сыновей Властителя Тэнетра стал краше не просто любого, а всех братьев, вместе взятых, но я помнила другого мужчину. Того, кто был мужественнее, благороднее, непримиримее… Кем он был?
– Пресветлая императрица? – Голос у принца Ночного ужаса был все таким же глубоким и успокаивающим, как и в первую нашу встречу.
И я заставила себя улыбнуться, вспомнив, что передо мной враг. Умный, отчаянный, находчивый и крайне опасный враг.
– Вы говорили о предсказании, – чуть сжав ладонь Адраса в благодарность за молчание и отпустив ее, произнесла я.
– Да, – Кьяр переводил внимательный взгляд с меня на брата, – о предсказании.
Едва заметное движение руки с длинными красивыми пальцами, и, создав для себя кресло, темный вольготно устроился в нем, чтобы завораживающим шепотом сообщить:
– О предсказании, что из уст в уста шаманы орков передают друг другу уже многие тысячи лет. О мужчине. Мужчине, что воспламенит умы и сердца. Мужчине, что объединит племена. Объединит и поведет на смерть.
Поморщившись, сделала еще глоток травяного напитка и заметила:
– Как-то слишком банально, не находите?
Принц Ночного ужаса сказанное банальным не находил, но за тем, как я пью, проследил с таким взглядом, что я почувствовала себя самой развратной женщиной в Эрадарасе, которая – о ужас! – осмелилась пить в такой пугающей компании.
Нервно сглотнув, решила более в присутствии Кьяра вообще ничего не употреблять и продолжила:
– «Придет тот, кто объединит все племена» – это вообще за гранью. Племена, народы, страны в принципе подвержены процессам консолидации или же распада в зависимости от этапа своего развития. Это закон жизни, подобный тому, как все реки впадают в моря. Остановить это искусственно несомненно возможно, но рано или поздно общество продолжит следовать закону жизни и соответственно развиваться.
Темный улыбнулся и так же раздражающе тихо, что вынуждало прислушиваться к его словам и до безумия напоминало принцип общения с кесарем, произнес:
– И все же оркам удалось полностью остановить процесс объединения племен кем бы то ни было, и они сохраняют описанный порядок племенного устройства тысячелетиями.
Пожав плечами, безразлично ответила:
– Насколько я поняла – это срок жизни их шаманов.
– Да, – Акьяр улыбнулся, – от двух до четырех тысяч лет.
Улыбнулась в ответ и довольно жестко произнесла:
– В таком случае срок существования данного порядка – всего лишь жизнь одного поколения. Это не показатель.
