– Забавно это слышать, нежная моя, особенно если учесть, насколько пришлось прогнуться тем, именем коих ты сейчас так старательно прикрываешься. А впрочем… забывчивая моя, и ты не избежала сей участи, каждый раз снова, снова и снова подстраиваясь не только под мои новые законы и указы, но, в частности, и под все… желания.
Очень медленно, стараясь удержать равновесие и не упасть, я повернулась и посмотрела на кесаря. Со всей той ненавистью, на которую была способна, особенно если учесть все обстоятельства!
Не испытывающий подобных трудностей, как, впрочем, и любых моральных терзаний, император мягко подался ко мне и произнес, с ледяной яростью глядя мне в глаза, то, что уже говорил мне когда-то в том, другом мире:
– Катриона, согласны ли вы стать моей… женой?
И я сказала «да». Я могла бы сейчас назвать тысячу обоснованных причин, по которым я сказала «да», и тысячу не менее обоснованных, по которым просто не имела права сказать «нет», но ничто из этого не изменило бы главного факта – я ответила согласием. Я ответила согласием на вопрос и позже подтвердила свое согласие в храме Матери Прародительницы.
– Рад, что ты это понимаешь, – откидываясь на подушки и глядя на меня практически с насмешкой, произнес кесарь.
– Я… понимаю, – говорить получалось с трудом. А вот орать – нет: – НО ЭТО НЕ ОТМЕНЯЕТ ТОГО ФАКТА, ЧТО ВЫ КАТИТЕСЬ КО ВСЕМ ГОБЛИНАМ!!!
Улегшийся было император застыл, сжав губы, а вот я останавливаться не стала:
– Во-первых, это было обещание, данное под давлением! Во-вторых, в храме это было обязательство, взятое под давлением! И в-третьих, к демонам вас, вытребованные вами обещания и данные мной обязательства тоже ко всем демонам разом!
Резко поднявшись, я с неимоверным трудом удержала равновесие, с видом победителя глянула на лежащего властителя Эрадараса и уже гораздо тише, с достоинством, как и полагается императрице, сообщила:
– Если вы думаете, что я не осознала произошедшего между нами утром, то вы ошиблись.
Ответом со стороны кесаря была лишь слегка приподнятая бровь.
Я же продолжила:
– Если вы действительно полагаете, что я прогнусь под вас и ваши желания, – вы ошиблись, мой кесарь. Вы очень сильно ошиблись, забыв о том, чему научили меня сами: я не умею сдаваться! Я никогда не сдаюсь! И я…
– Прогнулась, когда отказалась от Аршхана, – с издевкой вставил кесарь.
Вскинув подбородок, гордо ответила:
– Время показало всю верность принятого решения.
Араэден усмехнулся и неожиданно мягко произнес:
– Время, нежная моя, маленькая, но крайне важная деталь, которую ты несколько упустила из виду.
Я ощутила тот самый холодок, что предшествовал моему пробуждению.
– Важная, и лишь первая из упущенных тобой.
Постояв несколько секунд, нервно заметила:
– А вы как-то рано вернулись.
– Да, – холодно подтвердил Араэден, – пришлось несколько изменить планы ввиду того, что оставаться вдовцом я определенно не планировал.
Постояв немного, я не то чтобы села, скорее несколько упала на кровать, но умудрилась сохранить сидячее положение, после спросила:
– Что произошло?
Несколько секунд кесарь пристально смотрел на меня, словно хотел сказать что-то определенно иное, но после кратко сообщил:
– Нас ждали. Все, что мы смогли, до того, как разобрались с семеркой, – сбить портал светоча, пробивающегося в Эрадарас. Это удалось удивительно легко, что вызвало… обоснованные подозрения. И прежде чем мы приступили ко второму этапу, я решил проверить, как себя чувствует моя драгоценная императрица.
Сидеть мне было достаточно трудно, и накатывающая волнами темнота от слабости как-то не совсем способствовала ясности мышления. Кесарь молча трансформировал часть кровати в тахту, я, так же молча, устроилась полулежа, отдышалась и произнесла то, что напрягло больше всего:
– Вас ждали.
Это была самая паршивая из новостей.
– Так, значит, высшие организованы, – продолжила после короткой паузы. – Что за… семерка?
Вопрос, не лишенный основания – у Араэдена в подчинении была приближенная семерка сильнейших магов. И я догадывалась, что принцип организации эллары скопировали у своих некогда богов, а значит… у нас большие проблемы.
– Твоя сообразительность вызывает восхищение, как и всегда, нежная моя, – с мягкой улыбкой ответил кесарь.
– Но не радует, – парировала я, вспоминая обоих убитых мной светочей.
В момент прозрения по поводу собственного положения я едва ли обратила внимание на появившегося высшего, а сейчас… он был одет подобно тому, что довелось увидеть нам с кесарем, и в то же время – аккуратнее стрижка, кольца на пальцах, гораздо более изящный покрой одежды… он определенно обладал куда большими средствами, чем первый.
– Кто-то проследил за попытками первой банды прорваться в Нижний мир, усвоил урок и напал куда более организованно? – сделала логичный вывод я.
Кесарь молча кивнул.
Нервно облизав губы, продолжила:
– «Сбить портал светоча, пробивающегося в Эрадарас». Первые из светочей проложили два пути: первый вел к нам, второй – в столицу Тэнетра. То есть, обладая каким-то невероятным чутьем, светочи пробивают путь сразу к сильнейшим захватываемого мира?
– Практически горжусь тобой, – улыбнулся супруг.
– Практически ненавижу вас, но это к делу не относится, – парировала с милой улыбкой, которую не ощущала.
Не было улыбки. Были слабость, усталость, раздражение и страх, вымораживающий многое из того, что хотелось бы сделать.
– Как вы справились с семеркой? – спросила я.
Спросила и поняла глупость собственного вопроса – я задала его тому, кто в одиночку вернул себе империю за два часа. Я задала его практически богу, поднявшему из небытия несколько народов разом. Я задала его кесарю, и это действительно было глупо.
– Не так, как ты, – улыбнулся мне Араэден.
Так как я… Вспомнила, как сделала это я… И молча посмотрела на кесаря, боясь задать вопрос. Боясь это даже произнести. Просто боясь, что совершила ошибку…
Не став меня мучить, кесарь успокоил:
– Не совершила.
– Адрас? – выдохнула я.
Властитель Эрадараса промолчал, всем своим видом выражая нежелание сообщать мне что-либо о темном принце.
– Это жестоко! – открыто заявила ему.
Кесарь продолжал молчать, пристально глядя на меня.
– Что с Адрасом?! – практически потребовала ответа я.
– С ним Кьяр, – последовал ответ.
И я поняла, что дело плохо.
