– И каков твой план? – поинтересовался Хорст, глядя, как крошечные алые язычки пляшут в месиве хвороста.
– Стража меняется вскоре после полуночи, – ответил Альфи. – Нужно выждать, пока смененные уснут, а заступившие на пост задремлют, и потом начать действовать. Свои веревки я перегрызу, ну а там подманим одного из этих, с дубинкой… Их всего трое, один следит за нами, двое – за тем, что творится вокруг. Справимся.
– Как бы самим не заснуть, – Илна зевнула, в ее черных глазах, обращенных на Хорста, мелькнуло беспокойство.
– Я разбужу, – сказал Хорст, – не услышали бы только они, когда ты грызть веревки начнешь.
– Я позавчера, как вы уснули, возился и долго сопел. Никто даже не подошел, – с презрительной усмешкой сообщил наемник. – Я же говорил – сбежать от этих олухов не так сложно.
– Вот это мы сегодня и проверим, – закончил разговор Хорст.
Когда костер разгорелся, людям принесли ужин – те же лепешки и кусок сушеного мяса. Вигоры освободили пленникам руки и встали кругом. Затем по одному вывели за пределы лагеря, вернули на место, где связали по новой и оставили в покое.
– Теперь остается только ждать, – вздохнула Илна.
Хорст лежал на спине, всматриваясь в медленно темнеющее небо, в ползущие по нему облака. Около костра переговаривались вигоры, но слушать, о чем они болтают, не хотелось, куда интереснее было глядеть на звезды, на причудливо искаженные очертания созвездий.
Ловец Духов тут висел в зените, прицелившись в прячущийся за горизонт серп молодой луны, хотя на Полуострове он должен только подниматься на востоке, знаменуя скорое начало охотничьего сезона.
Зато Священный Куб, украшающий западный край небес в землях людей, отсутствовал вовсе.
– Ты спишь? – спросила Илна шепотом.
– Нет, – ответил Хорст так же негромко. – А что?
– Что-то боязно мне, – она перекатилась ближе, – никогда не считала себя трусихой, а здесь… – послушался тяжелый вздох, – постоянно трясусь.
– Это ничего, я тоже, – Хорст прислушался – не насторожились ли охранники? – Сейчас лучше молчать, не привлекать к себе внимание.
Лагерь потихоньку затих, костер, куда больше не подбрасывали топлива, начал гаснуть, луна спряталась, остались лишь тускло светящиеся звезды. От того места, где лежал Альфи, донесся ритмичный хруст, словно бобер вцепился в очень прочное дерево.
Хорст помянул Владыку-Порядка, впился зубами в собственные путы и быстро понял, что жевать воняющую потом, жесткую веревку ничуть не более приятно, чем резать суп ножом.
Зубы срывались, звучно клацали друг о друга, бывший сапожник всякий раз замирал, опасаясь, что от этого звука проснутся вигоры. Жесткие волоконца лопались неохотно, ранили язык и губы.
Во рту появился и не пожелал уходить солоноватый привкус крови, начали болеть десны.
– Я все, – сообщил Альфи, когда Хорсту до окончания работы оставалось больше половины.
– Шаймышь Илной, – ответил бывший сапожник, не выпуская изо рта проклятую веревку.
За его спиной началась возня, но Хорст, не обращая на нее внимания, стараясь не замечать, что зубы шатаются, а боль в челюстях становится нестерпимой, перетирал одно волоконце за другим.
Когда лопнуло последнее, и он понял, что может двинуть руками, испытал такое облегчение, что едва не рассмеялся.
– Готов? – прошелестел во тьме голос Альфи.
– Да, – ответил Хорст, стряхивая остатки веревки и разминая запястья.
– Тогда я начинаю, а ты будь готов, – проговорил наемник и вполне натурально застонал.
– Гафырг вакыт? – донеслось из темноты, где угадывался силуэт одного из бодрствующих вигоров.
Альфи застонал вновь, изображая невероятные мучения.
– Встань, посмотри, – ответили с другой стороны костра.
– Рыхд! – заговоривший первым вигор поднялся и, обходя лежащих сородичей, двинулся к людям.
Хорст через полуприкрытые веки наблюдал, как охранник подходит к наемнику, склоняется над ним, как толстая рука хватает вигора за шею, а вторая – за правую конечность.
– Быстрее! – прошептал Альфи. – Зови!
– Сюда! – позвал Хорст на языке местных жителей, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более хрипло.
Вся надежда была на то, что в темноте второй и третий охранники увидят только, что их товарищ наклонился над одним из пленников, и не разберут, что зазвучавший голос принадлежит не сородичу.
Раздался шорох, скрюченная тень скользнула мимо остатков костра и оказалась рядом с Хорстом.
– Проклятье, – пробурчал бывший сапожник, понимая, что третий вигор остался сидеть, и резко вскочил.
Увидел расширенные от страха темные глаза, ударил что есть силы. В раненом плече вспыхнула боль, под кулаком что-то хрустнуло, костяшки пальцев заныли, вигор кулем рухнул на землю.
– Третий мой! – рявкнул Альфи, отбрасывая труп противника с неестественно вывернутой шеей. – Хватайте оружие!
Размахивая дубинкой, он ринулся к третьему стражнику, а Хорст завертел головой, пытаясь вспомнить, где отобранные у людей вещи. Илна сориентировалась первой, метнулась в сторону костра.
Бывший сапожник бросился за ней.
– Тревога! Трево… – истошный вопль оборвался, но лежащие вигоры зашевелились, начали подниматься.
Хорст нашарил в темноте ножны, схватил за лямку заплечный мешок.
– Ох, мы им покажем! – Илна выдернула клинок, недолго думая, ткнула ближайшего вигора.
Тот захрипел, пытаясь зажать рану, отскочил, но наткнулся на сородича и упал.
– Уходим, пока они ничего не поняли! – крикнул Хорст в лицо объявившемуся рядом Альфи и схватил девушку за рукав. – Уходим! Всех не перебьешь!
Вокруг метались, махали дубинками и копьями орущие вигоры, на кострище трещала, пытаясь загореться, большая охапка веток, в темноте ревели просыпающиеся буруры.
Люди ушли бы из этого бардака незамеченными, если бы не старейшина.
– Мошонка Хаоса! – проворчал Альфи, когда на пути беглецов выросла невысокая, утыканная иглами фигура.
– В сторону! – Хорст оттолкнул наемника, и тот, начавший оседать наземь, затряс головой.
Глаза старейшины, в которых пылал сиреневый огонь, обратились на бывшего сапожника. Хорст ощутил неожиданно сильное желание спать, рука с мечом начала опускаться.
Старейшина растянул пасть в чудовищной пародии на улыбку, открыв мелкие, игольчатые зубы, и судорожно захрипел, когда клинок Илны вошел ему туда, где у людей находится сердце.
Судя по всему, у вигоров оно располагалось там же.
– Тоже мне, в гляделки играть вздумал, – проговорила девушка. – Всех не пересмотришь, клянусь Творцом-Порядком!
