В Италии ученые продолжали открыто связывать аутизм с заболеваниями кишечника. В этой стране среди детей-аутистов была особенно распространена целиакия
[544]. Эти ученые сделали еще одно важное открытие, имеющее отношение к желудочно-кишечному тракту: в крови детей, страдающих аутизмом, был гораздо более высокий уровень эндотоксина — продукта жизнедеятельности микробов, провоцирующего воспаление
[545]. Чем больше эндотоксина было у ребенка, тем активнее у него протекал процесс слабого воспаления и тем более серьезными были симптомы аутизма. Что было источником этого эндотоксина? Микробы, обитавшие в кишечнике. Почему продукты жизнедеятельности микробов проникали в кровь? По всей вероятности, потому что кишечник аутистов функционировал неправильно.
Мы уже знаем, что существует три фактора, повышающих проницаемость кишечного барьера, причем все эти факторы не являются взаимоисключающими: потребление нездоровой пищи, внутриутробное воспаление и нарушение микробного сообщества.
Анализ микробиоты аутистов
К концу 90-х годов педиатр из Чикаго Ричард Сэндлер слышал от родителей детей-аутистов одну и ту же историю так много раз, что больше не мог считать ее простым совпадением. Эта история заключалась в следующем. У ребенка, который только начинал ходить, возникла незначительная инфекция, к примеру воспаление среднего уха. Врач назначил противомикробный препарат широкого спектра действия, что было стандартной практикой. После завершения курса лечения у ребенка появилась тяжелая диарея, перешедшая в полухроническую форму. Затем ребенок прекратил разговаривать и играть. Он потерял интерес к общению с другими людьми. В конце концов, после того как все больше впадающие в отчаяние родители обошли с ребенком всех возможных врачей в поисках ответа, ему был поставлен диагноз «регрессивный аутизм».
Безусловно, аутизм считался расстройством развития — другими словами, каким бы ни был дефект или дисфункция, все происходило в головном мозге. Однако у такого развития событий было зловещее сходство с другой тревожной инфекцией, но не мозга, а кишечника. В больницах по всей стране настоящим бедствием стала устойчивая к антибиотикам бактерия Clostridium difficile, которая также наносила удар после того, как антибиотики нарушали микрофлору. Эта бактерия вызывала изнуряющую диарею и даже приводила к смерти. Кроме того, она (хотя мало кто об этом знал) могла вызывать симптомы, которые на первый взгляд казались неврологическими, но на самом деле были следствием тяжелого воспаления кишечника: бред, галлюцинации и даже повторяющиеся обсессивно-импульсивные действия.
Сэндлер поставил вопрос так: может ли регрессивный аутизм возникать под воздействием условно-патогенного микроорганизма, который захватывает нарушенную экосистему кишечника после приема антибиотиков?
Чтобы проверить эту идею, Сэндлер назначил десяти детям-аутистам курс ванкомицина, антибиотика широкого спектра действия
[546]. Будучи принят в форме таблеток, этот препарат не поступает в кровь, поэтому любые замеченные перемены были бы обусловлены изменениями в микрофлоре.
Почти как по волшебству состояние восьми из десяти детей улучшилось. Они начали смотреть родителям в глаза и разговаривать. Однако эти улучшения были краткосрочными: когда через восемь недель курс лечения закончился, дети вернулись в прежнее состояние. У Сэндлера возникла мысль, что в этом и заключается подсказка. Какой бы микроб ни был причиной аутизма (это мог быть такой вырабатывающий нейротоксины вид, как бактерия Clostridium tetani, вызывающая столбняк), он явно устойчив к противомикробным препаратам.
А может быть, вообще нет никакого конкретного патогена. Возможно, нарушена вся экосистема.
На протяжении следующего десятилетия Сидни Файнголд, микробиолог медицинского центра при Управлении по делам ветеранов войны в Лос-Анджелесе и соавтор первого исследования, продолжал заниматься этой темой. Он обнаружил, что микрофлора детей, страдающих регрессивным аутизмом, существенно отличается от микрофлоры обычных детей из контрольной группы.
Пожалуй, наиболее примечательно то, что дети-аутисты оказались носителями необычных бактерий рода десульфовибрио
[547]. Эти бактерии широко распространены на нефтяных месторождениях и вырабатывают сероводород в качестве побочного продукта. В процессе лечения обычной ушной инфекции уничтожается множество «хороших» бактерий, но остается посев этих «плохих» бактерий. В отсутствие конкурентов бактерии бурно развиваются.
С учетом результатов работы Файнголда канадский исследователь Деррик Макфейб разработал эксперимент с моделированием на грызунах, чтобы продемонстрировать воздействие резидентных бактерий на развитие мозга. Его заинтриговали истории о детях-аутистах, которые требовали джанк-фуда, а когда съедали такую пищу, у них усугублялись симптомы. Может быть, виной тому бактерии? Некоторые из них, например Bacteroidetes, которыми богат кишечник аутистов, вырабатывают пропионовую кислоту. В надлежащем количестве пропионат приносит пользу. Однако Макфейб считал, что избыточное содержание этого вещества может вызывать неврологические заболевания. В 70-х годах было обнаружено, что противоэпилептический препарат вальпроевая кислота, напоминающая пропионовую кислоту, вызывает аутизм у детей, если ее назначают будущим матерям на ранних сроках беременности. Возможно, нечто подобное происходит с людьми — не в результате приема лекарственного препарата, а под воздействием чрезмерного роста популяции бактерий, вырабатывающих пропионат?
Как и следовало ожидать, введение крысам этого вещества сделало их похожими на аутистов
[548]. Они стали гиперактивными, у них появилась неконтролируемая реакция вздрагивания и нарушилось социальное поведение. Подобно людям, самцы крыс были более чувствительными к такому лечению, чем самки. Кроме того, в мозге крыс начался воспалительный процесс, подобный тому, что наблюдал Карлос Пардо у людей.
Макфейбу еще предстоит провести эксперимент от начала до конца (изучив всю цепочку, от бактерий в кишечнике до нарушений поведения), однако его модель показывает, что избыточное количество продуктов жизнедеятельности обычных бактерий может вызывать проблемы. Макфейб использует в качестве аналогии кроликов в Австралии. Кролики обитают в Северной Америке, будучи неотъемлемой частью экосистемы. Однако привезите кроликов в Австралию, где нет естественных хищников, которые охотились бы на них (именно это произошло в XIX столетии), «и получите полную неразбериху», — говорит он. Популяция кроликов увеличивалась по экспоненте и со временем достигла десятков миллионов. В итоге они лишили растительности и без того скудный, засушливый ландшафт. «Дело не только в том, какие микробы у вас есть, — говорит Макфейб. — Дело в том, как они взаимодействуют друг с другом в рамках микробиома».
