По сравнению с охотниками и собирателями, земледельцами и жителями развивающихся стран, у представителей вестернизированного населения резко возрос как уровень половых гормонов, так и уровень гормонов роста
[592]. У западных мужчин в расцвете лет уровень тестостерона гораздо выше, чем у мужчин, живущих в Конго, Непале и Парагвае. Во время менструального цикла в крови западных женщин циркулирует гораздо больше половых гормонов, чем у невестернизированных женщин. «Овариальная функция у западных женщин не является человеческой “нормой”, как принято считать в западной биомедицине, — пишет Тесса Поллард в статье Western Diseases: An Evolutionary Perspective (“Эволюционный взгляд на западные болезни”). — Высокий уровень овариальных гормонов, который имеет место у женщин до наступления менопаузы, — это, по сути, эволюционное новшество». Почему?
Энергетический баланс отчасти определяет заданное значение уровня гормонов, а доступность пищи — это важнейший фактор, от которого зависит энергетический баланс. Очевидно, что сейчас в нашем распоряжении больше продуктов питания, чем когда бы то ни было, поэтому возникает соблазн возложить вину за чрезмерно высокий уровень гормонов на западную диету. Однако это был бы слишком упрощенный подход. Существует определенная иерархия в том, как организм расходует энергию. Гормоны, которые представляют собой инвестиции в будущее, находятся в конце списка. Это означает, что, если вы ведете активный образ жизни (подобно охотникам и собирателям), вам придется тратить энергию на повседневные действия, а не на гормоны. Точно так же, постоянно отражая атаки паразитов и патогенов (активация иммунной системы требует больших затрат энергии), вы будете тратить энергию на самосохранение в текущий момент, а не на гормоны с расчетом на будущее.
Более того, в изобилующей гельминтами и патогенами среде тестостерон, который подавляет иммунную систему, имеет непосредственные последствия: паразиты захватят организм. (Прогестерон — аналогичный женский гормон.) Как вы помните, у доминирующего самца в стае шимпанзе (у самца с самым высоким уровнем тестостерона) также самая большая паразитарная нагрузка. Подтверждением этого служит то, что экспериментальное заражение мышей паразитами приводит к резкому сокращению количества половых гормонов
[593]. Следовательно, по всей вероятности, в нашем эволюционном прошлом, а также в настоящем многих современных людей существовал верхний предел того, до какого уровня может увеличиваться количество гормонов роста, и этот предел отчасти устанавливали паразиты.
Ученые во всем мире отмечают тот факт, что в изобилующей паразитами инфекционной среде дети растут не так быстро
[594]. У них не обязательно имеет место задержка в росте, однако темпы роста иные. По всей вероятности, человеческий организм устроен так, чтобы вкладывать ресурсы в рост и воспроизведение, когда ослабевает бремя, угрожающее непосредственному выживанию, а это бремя определенно стало более легким. Возможно, неслучайно на Западе скорость роста человека в детстве неуклонно увеличивалась на протяжении столетия. Половая зрелость наступала во все более раннем возрасте. То же самое касается факторов риска развития метаболического синдрома и определенных видов злокачественной опухоли
[595].
Между тем у бангладешских женщин, эмигрировавших в Великобританию, сохраняется такой же уровень прогестерона, что и на родине, и этот уровень гораздо ниже, чем у коренных британцев
[596]. Однако у выходцев из Бангладеш, которые мигрируют до наступления половой зрелости, уровень прогестерона становится таким же, что и у женщин, родившихся в Великобритании, и это несмотря на то, что бангладешские женщины в основном придерживаются традиционного рациона питания. Основное различие состоит в следующем: наличие иммунного вызова в Бангладеш и отсутствие такого вызова в Великобритании. Существующее на Западе гормональное изобилие может быть отчасти обусловлено беспрецедентным отсутствием иммунной активации.
Распространенность определенных видов злокачественных опухолей на Западе часто относят на счет увеличения продолжительности жизни. В наши дни в мире становится больше людей пожилого возраста; рак — это болезнь преклонного возраста; именно поэтому в США и Европе рак груди, простаты и прямой кишки кажется настолько распространенным. Однако сравнительный анализ одной и той же возрастной группы в разных регионах мира указывает на наличие значительных расхождений в степени риска развития этих видов рака. Например, у средней американской женщины в возрасте 65 лет риск развития рака груди в пять раз больше, чем у среднестатистической китаянки того же возраста
[597]. В случае рака простаты разрыв еще больше: разница между Китаем и Северной Америкой составляет 74 раза. И такая неуязвимость не является генетической. У детей выходцев из Восточной Азии, эмигрировавших в США, вскоре возникает такой же риск развития «американских» видов рака, как и у коренных американцев, хотя у них прекращают развиваться распространенные на родине виды рака, например рак желудка
[598]. Интересно, что у американских женщин, бабушки и дедушки которых родом из сельских районов Восточной Азии, более низкий риск развития рака, чем у женщин, предки которых родом из городских районов
[599]. Одно из объяснений состоит в том, что основательная иммунная подготовка, которую получили бабушки этих женщин, продолжает оказывать эпигенетическое воздействие даже два столетия спустя, на другом континенте.
