Триниджеты сочетали в себе ипостаси околоземного летательного аппарата, подводной капсулы и какой-нибудь личной вещи разной степени полезности. Среди дам преобладали машины в виде украшений, – ювелирных или бижутерии – а мужчины предпочитали более практичные хронометры или коммы. Одноразовые же бывали в виде игрушек, канцелярии, дешевых безделушек – в общем, всего на свете, и по окончании маршрута навсегда оставляли себе первоначальный вид. Некоторые компании выпускали их сериями одной тематики, и дети с азартом собирали использованные триниджеты.
Цараврия – ассоциация университетов Ибриона – считалась главным научным центром Империи. А еще, когда заканчивался ливень, можно было разглядеть ее потрясающую красоту. Из-за высокой влажности природа оплетала здания, как тропический лес кутает дворцы древности. Пока Джур летел мимо полупрозрачных институтов, дождь сменила прохладная морось, а затем туман. Он бросил руль.
– Впереди подводный туннель, давай сама.
– Уже наигрались, мой господин? – Ри взяла управление под свой контроль, и триниджет нырнул в колодец. Там его окружили пузырьки газа, которые уменьшили трение о воду, и суперкавитация рванула машину вперед.
– Больше не дам Эйдену тебя программировать. Стоило оставить вас наедине, как ты превратилась в его копию.
Они вынырнули у входа в здание научно-медицинского центра высшего – военного – статуса. Он имел вид гигантской спирали ДНК, а комнаты, залы и лаборатории представляли собой нуклеотиды. Некоторые из них – в основном, личные кабинеты – перемещались по спирали вверх, вниз и внутрь, и снаружи это выглядело фантастически. Между стационарными нуклеотидами – аудиториями общего пользования, движение которых привело бы к путанице – то и дело мелькали вспышки местных телепортов.
На платформу одного из таких устройств и шагнул регент. Триниджет вернулся в карман. Джур набрал в меню личный код, который обеспечивал ему доступ ко всем помещениям в Империи (удобно, черт возьми!):
– Поиск директора.
– Адмирал в операционной, Ваше Высочество – ответила система. – Угодно ли будет подождать в его личном кабинете, или предложить Вам комнаты отдыха?
Джур задумался. В прошлый раз он крупно пожалел, когда Эйден вынудил его побыть испытуемым в эксперименте с геморрагической лихорадкой. Но то в лаборатории. А в операционной ведь обычно лежит какое-никакое тело, и регент останется цел на этот раз.
– А давай-ка прямо к нему.
Вспышка ненадолго ослепила его и мигом доставила на место.
– Мой лучший друг пришел помочь на нелегком поприще эксгумации! – воскликнул андроид, не оборачиваясь. Его руки были по локти погружены в оцифрованный труп.
– У тебя что, глаза на затылке?
– А, это ты, Джур…
– «Ха-ха».
Эйден обернулся, не выпуская из рук трехмерную модель какого-то органа.
– На самом деле я бесконечно рад тебя видеть, – промурлыкал он и с очаровательной улыбкой вручил Джуру кровоточащий кулек, – На вот, подержи толстую кишку.
Пока регент боролся с тошнотой, робот коснулся одного из двух металлических шрамов у себя на голове, чуть выше левого уха. Оттуда выползла тонкая пластинка. Эйден капнул на неё крови с трупа, и нейроспектраль унесла кровь к анализатору.
– Чего и следовало ожидать, – заключил андроид, забрал у Джура кишку и небрежно забросил в недра трупа.
– А где моя дражайшая племянница, которой ты платишь за то, что она держит для тебя всякую требуху?
Он направился было к ионному рукомойнику.
– О, нет-нет, погоди! – догнал его Эйден с очередной розовой кучей в руках.
Джур молча взял кучу. В конце концов, если возня с кишками делает андроида счастливым, почему нет.
– Наэль на экзамене по медицине первой ступени, ведет неравную борьбу с виртуальным интерфейсом. В прошлый раз реальный пациент остался жив только благодаря сбою оборудования. Оно не слушалось ее команд. И она не держит никакие органы, для этого у меня есть стеллаж. Просто я его протер только что.
И, не дожидаясь, когда друг запустит в него потрохами, продолжил:
– Вот посмотри, Джур, это сердце капитана Карапелли. Сегодня утром в него попали осколки суперпрочного стекла. Видишь? И я не вижу. Их как будто и не было. Перед вылетом я запустил ему нано-ботов нового поколения. Они сами обнаружили повреждения и восстановили сердце. Всего за семь минут.
Это действительно был прорыв. Раньше малютки работали только в том органе, куда их вводил доктор, и не могли самостоятельно выискивать место ранения.
– Превосходно. Так значит, реальный Карапелли сейчас жив?
– Его мозг у тебя в руках.
– Ну, и что?
– О…
До регента дошло, и он немедленно уронил полушария на пол.
– Так это что – живой труп?!
– Нет, это же оксюморон. – андроид подобрал мыслительный орган и водрузил на стеллаж. – Правильно будет «мертвый труп». Хотя нет, это уже тавтология…
– Тьфу, Эммерхейс! – Джур заново бросился к рукомойнику. – А если твои боты восстановили сердце, почему бы и не мозг заодно?
– Я боюсь, крайне тяжело найти мозг у человека, который бросает звуковую гранату в зеркальном лабиринте. А если серьезно, ему просто отрезало голову, и мои малыши разбежались. Жаль. Малышей, в смысле. Всю ночь их программировал.
В операционной вспыхнул телепорт – аппарат принес ассистентку. Она была волшебно хороша: модная стрижка на густой каштановой копне, улыбка ярче сверхновой, в черных глазах торжество. Наэль присела в милейшем книксене, завидев Джура, и подлетела к андроиду.
– Эйд, я сдала! Я – врач первой ступени! – светясь от счастья, она помахала дипломом у него перед носом.
Эйден перехватил бумаги рукой, которая все еще была в крови, не глядя бросил их на труп Карапелли и коротко, но нежно поцеловал Наэль в губы.
– Поздравляю, солнышко. Когда-нибудь ты перейдешь на вторую ступень, и мне уже не придется вызывать императора, чтобы кто-то держал для меня кишки.
Не секрет, что юная баронесса – племянница Джура – пошла в медицину только ради того, чтобы работать поближе к адмиралу. Холостяки Цараврии награждали ее в основном болезненными эпитетами: сногсшибательная, умопомрачительная, головокружительная. Женатые делали то же самое, только не вслух. И все они ждали, когда Эммерхейс разобьет ей сердце. Очередь на утешение с годами росла и росла, но красотка была терпелива к его ядовитому характеру и достаточно разумна, чтобы наслаждаться тем, что есть, не требуя большего. Наэль оказалась и на редкость прилежна, но к «живым трупам», без которых не обошлась бы аттестация на следующую ступень, особой любви не питала.
– Кхм… Кстати об императоре, – кашлянул Джур, – Я прилетел, чтобы передать тебе приглашение на заседание Сената. И предварить тот разговор, что состоится на нем.
