– Почему ты так легко согласился с Бензером, когда он сказал, что на север массива ходить нельзя? Месторождение турмалина – только одно, и ты это сразу понял. Но теперь мы потащимся к нему через весь «Валежник»! К тому же Бензер не идиот и умеет пользоваться бумажными картами. Думаешь, он не сообразит, что ты ведешь его к тем самым пещерам, с бункерами? Я… разочарована тем, как легко в угоду формальному начальству ты переступил через себя. Я понимаю, что ты машина, но… нет, стоп, я совершенно не понимаю!
Андроид пожал плечами и занялся распечаткой инъекции для господина Слоуна.
– А, ты об этом. Бен не оставил мне шанса. У этого парня сегодня лучшие реплики.
– Почему ты ему ни словом не возразил? О, ну, нельзя, тогда не пойдем, я ведь такой послушный робот! Вот тебе кофе, мой господин!
– А ты не обманула, тон поразительно неуместный. Но он использовал мои же слова против меня, помнишь? Я просто растерялся.
Самина подавилась словами.
– Серьезно?
– Серьезно. Он меня уел. – был ей безразличный ответ, и Эйден, завершив аудиенцию, скрылся в комнате пациента.
«Свинина». Накал этого и других оскорблений стоически приняла на себя закрытая дверь.
С другой стороны, он разрешил ей задать вопрос, а не получить честный ответ. Позволил грубый тон, но подразумевал, что щелкнет за это по носу. Кажется, в этом и состоял фокус личных встреч с императором.
– Тогда скажи спасибо, что раз уж ты был настолько любезен с напитком для куратора, то я позаботилась, чтобы вместе с кофе он получил тормозной медиатор для гиппокампа!
Шах и мат, робот. В палате Слоуна что-то упало под аккомпанемент сдержанных ругательств на имперском. Серьезный Эйден возник в дверном проеме.
– Скажи точно, какие клетки ты ему отключила.
– «Нейроны места», конечно. Это то, что надо: он будет дезориентирован и не заметит, как окажется в северной части леса.
Андроид закрыл глаза и провел рукой в перчатке по волосам, нарушая идеальную гладкость прически. Самина интуитивно приняла это за тревожный знак и не ошиблась.
– А теперь бегом за ним. Понятия не имею, каким образом, но он срочно должен принять антидот. Можешь заломить ему руку и влить в рот, поставить клизму – на что хватит фантазии.
– Стоп, стоп, в чем дело? Что я сделала не так?
– Ты перепутала клетки. Отключение «нейронов места» дезориентирует его настолько, что он заподозрит неладное. Поэтому за несколько минут до твоей импровизации я позаботился о его «нейронах направления». Чтобы он не мог анализировать путь, по которому движется, не мог самостоятельно построить новый маршрут и сверяться с картой. Я согласился с ним так быстро для того, чтобы он даже не думал, что его ведут не туда. – Эйден снял зря напрысканные перчатки и заказал принтеру нужную капсулу. – Нет, Самина, я не подаю кофе бездарным брюзгам просто так. Я не собирался идти через весь лес. Я лишь хотел обогнуть основную часть стены: чуть западнее или чуть восточнее, не важно, – это все равно не так опасно. Бензер сегодня находился бы в здравом уме, потому что здание института и дорога к твоему дому ему знакомы. Но утром уже не сопоставил бы новый для него путь с картой.
– О… Ох.
– Да. Теперь у него страдает вся ориентация в пространстве. Он не знает, где находится, и я не удивлюсь, если сейчас он плутает где-то по крыше в поисках своего кабинета.
– Но антидот будет действовать целые сутки, мы не успеем отравить его еще раз. Может быть…
– Что-то я начинаю сомневаться в твоих чувствах, – робот вложил ей в руку готовую капсулу с антидотом. – Бегом, пока на тернистом пути к отделу кибернетики он не забрел к психологам или еще каким гуманитариям. Их сотрудницы такие… любезные? Очаровательные? Не могу подобрать синоним к сексуальности на бранианском.
Самина зажала капсулу в ладони и поплелась в коридор. Что там происходило и какой способ детоксикации она выбрала для Бена, осталось тайной. Но через полчаса девушка вернулась, пригладила волосы и уползла в свой угол – зализывать раненое самолюбие, глядя в пустой экран компьютера. Эйден подкрался бесшумно и развернул ее вместе с креслом к себе.
– Нам бы разработать общие сигналы. – он заговорщицки понизил голос и подался вперед, опираясь на ее подлокотники. – Чтобы предупреждать друг друга, когда собираемся что-то выкинуть.
Ладно. Самина тоже наклонилась, чтобы оказаться нос к носу с сообщником.
– Не стоит. Просто если впредь нужно будет сотворить пакость, я буду знать, что это уже сделал ты. Безоговорочно доверяю тебе во всем, что касается зла. – повеселев, Самина откинулась в кресле и рывком развернула его к столу. – Лучше скажи, что нам делать теперь, с адекватным Беном в ядовитом лесу?
– Ориентироваться по ситуации. Не делать глупостей. Слушаться меня.
– А если тебя там и правда того? – не оборачиваясь, присвистнула не по-докторски девушка. – Переклинит?
– Я тебя когда-нибудь подводил?
– Несколько раз. К опасной черте, разделяющей тот и этот свет.
20. Глава, в которой мерзавец так плох, что завораживает
Отвесный склон на южном полюсе Браны был покрыт кривоватым сосновым лесом. Деревья из тех, что попрямее, венчали шарообразные хижины из дешевого неопластика. Эта часть материка разительно отличалась от тех, что населяли коренные бранианцы. Ни летательных аппаратов, ни громоздких небоскребов, ни кричащей рекламы. Только самое необходимое. Карминцы предпочитали жить незаметно и всегда в напряжении. Они не боялись растительных ядов, поэтому селились как можно ближе к остаткам зелени на Бране – там, куда псы Харгена не спешили заглядывать. Их поселения существовали на Бране еще до начала войны. Еще до того, как Харген решил сменить торговые отношения с их созвездием на захватнические. Несколько семей пустили корни в столице Альянса и много лет были уверены, что конфликт – лишь недоразумение. Временная трудность. Но когда борьба перестала быть цивилизованной, возвращаться на родину – в галактику Миу – было уже неразумно.
Лет десять назад война там достигла пика жестокости. Харген Зури заручился поддержкой эзеров – и кровь потекла рекой. Флот Империи был сосредоточен вокруг столицы галактики, а на ее окраинах на помощь карминцам пришли шчеры – арахноморфы с планеты Урьюи. По горькой иронии те не только потерпели сокрушительное поражение, но и перетянули на себя внимание эзеров. Кровь пауков оказалась для них самой подходящей и ценной. Наконец, потесненные армией риз Эммерхейса, насекомые отступили, но отправились на планету шчеров и поработили их. Теперь Урьюи стала резиденцией Дома Эзеров, и шчеры служили источником гемоглобина для их имаго. А война за Миу продолжилась.
От крупного шара-здания вниз протянулась тонкая графеновая нить, по которой быстро спустилась молодая карминка. Она не могла понять, что ее встревожило. Девушка отправилась вниз по главной улице, быстро-быстро перебирая длинным пучком сухих, узловатых ног. Рук на высоких и стройных телах не было, их по мере необходимости заменяли щупальца. В остальном, выше пояса, карминцы были даже красивы. Раскосые глазищи величиной с кулак сверкали, как линзы телескопа. Аккуратный прямой нос, изящный изгиб шеи. Чуть вытянутое вперед, лицо напоминало морду пумы. Волосы их были похожи на красные кожаные шнурки и сохраняли чувствительность до самых кончиков.
