К носу ладьи стали принайтовывать «двигатель», хитрую упряжь, в которую запрягли четверку волов. Экипаж располагался рядом, кто на ладье, кто вокруг. Обережники все на лыжах и с копьями. Лыжах тех самых, что купили еще прошлой зимой, на Севере. Они были сделаны из целиковых досок расщепленного вдоль волокон дерева, а не распиленного. Короткие, широкие, подбитые мехом, они отлично подходили для долгих переходов по снегу, в них даже можно было сражаться при случае. А еще они были на диво гибкими и прочными, так что если стопа провалится в яму какую-нибудь по пути, лыжа не ломалась! Даниле они казались почти такими же волшебными, как «Лебедушка», поднятая в воздух.
– Ну, в добрый путь! – Посадник и Воислав обнялись на прощание. Обережники тепло попрощались с гриднями. Теперь у каждого свой путь.
Защелкали кнуты, волы с протяжным мычанием сдвинули с места ладью и увлекли ее за собой на лед реки, за пару сотен ударов сердца животные разогнали корабль до вполне сносной скорости идущего пешком человека и без особого труда тащили судно дальше.
Обережная ватага ехала на лыжах, рассыпавшись вокруг ладьи кольцом. Отправились в путь в полдень, по подтаявшему на солнце насту. В первый день корабль вдоль берега сопровождала конница из Олешья, ночью они окольными путями вернулись в крепость. Это было на тот случай, если рядом имелись лазутчики от степняков, пусть видят, что добыча им не по зубам. А потом началось самостоятельное путешествие обережников.
«Лебедушка» ехала по льду с вполне приличной скоростью, вряд ли бы экипаж смог ее разогнать быстрее против течения без попутного ветра, то есть путешественники проходили примерно пять – семь километров час. По глубокому снегу или насту корабль тащили волы, но если впереди ветер разметал снег почти до льда, тогда в ладью запрягали лошадей, они разгоняли корабль еще быстрее. Жаль, такая лафа выпадала нечасто. А однажды Воислав и Путята даже рискнули поставить парус! И тогда «Лебедушка» полетела по гладкому днепровскому льду не хуже катамарана. Но это было уже что-то совсем из ряда вон.
Ночевали прямо на реке, разводили костры, спали в мехах на льду, кому было так больше по душе. Ели тоже припасы из трюмов лодки, но больше ловили рыбу прямо из реки! Долбили прорубь и тягали рыбки одну за одной, примерно с локоть длиной. Из них варили уху, жарили, пекли на углях. А однажды из проруби выловили здоровенного осетра: белугу или севрюгу, Данила в них не разбирался, зато получил возможность попробовать свежей черной икры. С солью очень даже хорошо зашло.
Увы, жизнь обережников не состояла только из катания на лыжах и рыбного шашлыка на ужин. Батька по своему обыкновению всегда находился настороже и высылал дозоры из трех человек вперед где-то на полпоприща на предмет разведки и возможной засады. Данила тоже участвовал в таких рейдах, ему даже нравилось, считай, еще одно развлечение: проехать так, чтобы тебя не заметил возможный наблюдатель, самому найти врага, по пути можно из лука пару птичек сбить, тоже в уху пойдут. Такие походы поинтереснее будут, чем день за днем ехать в караване.
Иногда путешественники выбирались на берег и ехали по шляху, хорошо проторенному неизвестными попутчиками. Тогда в упряжь запрягали лошадей, и «Лебедушка» летела теперь уже по суше.
За пару недель караван добрался до хорошо знакомых Даниле мест. Обрывистый правый берег и пологий левый берег реки, а между ними скалы… нет, не каменные, которые обходили прошлой осенью купеческие караваны, а ледяные. «Лебедушка» достигла порогов, на которых выросли громадные, в два и больше человеческих роста, ледяные торосы. К счастью, сейчас их можно было спокойно обойти по ровному льду. А торосы несокрушимо вздымались вверх, их то заметало, то очищало от снега, а где-то в глубине под ними буйствовала днепровская вода между порогов.
Данила смотрел на эти ледяные скалы и поражался, сколько же чудес у них на в общем-то спокойной равнине Руси можно встретить. Один за другим «Лебедушка» обходила нагромождения льда. В этих местах приходилось быть осторожнее, рядом могли затесаться слишком жадные или умные степняки. Так что ночью дозоры выставляли по-боевому и весь путь на лыжах проделывали в броне.
Далеко позади осталось место, где копченые прошлой осенью, под командованием урожденного варяга, воеводы киевского Варяжко, атаковали купеческий караван. И ведь были близки к победе! Данила даже места этого не заметил, закрутился и пропустил, не получилось предаться воспоминаниям и состроить из себя ветерана. Но тот набег многое изменил, вся ватага узнала, что Клек и Шибрида близкие родичи Варяжко и что у них имелось немало долгов к князю Киевскому, как и у него к ним. Зато теперь они рискуют жизнью и проливают кровь за Владимира.
Даниле вдруг пришла в голову интересная мысль, что лучший правитель не тот, кто убивает своих врагов, а тот, кто заставляет врагов служить себе. Молодцов по-честному не думал, как угодить Владимиру, он думал, как быть достойным побратимом для братьев-варягов, потому что обережная ватага – это тоже семья, маленький род, и если Владимир вздумает взыскать что-либо с Шибриды и Клека, что ж, ему придется взыскать и с каждого обережника.
Дорога ватаги пролегала все-таки не просто вверх по течению. Особенно это было заметно, когда обходили пороги, там все-таки перепад высот был особенно заметен. Тогда и всему экипажу приходилось впрягаться и тащить ладью навроде бурлаков.
Путешествие неуклонно превращалось в тяжелую рутину, но странствие на то и странствие, что способно удивить в любой момент.
Сначала Данила услышал шум, который показался ему знакомым.
«Да ну нет, не может быть», – подумал он.
Путешественники меж тем уверенно приближались к источнику шума, и еще до полудня, выехав из-за поворота, они увидели ледяную стену с выщербленными краями, из-за которой уже доносился не шум, а настоящий рев.
– Ну что, съездим вперед? – предложил Клек.
– А батька отпустит?
– Так мы же на разведку.
«Отпросившись» у командира, Клек, Данила и Будим рванули первыми на лыжах к ледяной стене. При приближении рев становился уже нестерпимым. Первым достиг снежных торосов Клек, скинул лыжи и принялся карабкаться по глыбам льда, как по винтовой лестнице. Поднявшись, он бросил своим менее ловким напарникам веревку, Данила в этой связке был самым худшим «ледолазом», поэтому шел в середине.
И все-таки довольно быстро Данила достиг самой высокой глыбы льда, подтянулся и глянул вниз. Это был он, самый страшный, опасный и буйный порог: Ненасыть. Вода в нем не замерзала никогда, на единственном из всех порогов. Большой перепад высот, камни и пороги создавали бурлящий поток, который не могли сковать самые сильные морозы. По левому берегу, конечно, пролегала кромка, по ней «Лебедушка» и собиралась обходить этот порог, но она была почти не видна обережникам, поскольку ее почти полностью скрывала бело-голубая стена.
А впереди кипела вода, именно кипела, потому что от нее шел пар. В брызгах воды угадывались очертания камней с ледяной кромкой, отчего они походили на здоровенные белые клыки, почти беспрерывно с правого берега тянулась каменная гряда, тоже обросшая льдом, что только усиливало ассоциацию с огромными зубами.
