Купив матрёшку – не знал, что они в это время уже продавались, – я, довольный, пошёл устраиваться в гостиницу. Обслуга, видя меня с матрёшкой, втихаря улыбалась, видимо привычная к подобному со стороны иностранцев. И да, я отметил за собой слежку, не особо профессиональную, но на криминал явно не похоже, больше напоминает работу спецслужб. Думаю, молодёжь на мне тренируют. Или просто отрабатывают слежку на подходящем объекте. Может, проводят до поезда, и на этом всё.
А ночью я незаметно выскользнул из гостиницы, сделал то, что спланировал, и так же незаметно вернулся.
А в полвосьмого утра я уже устроился в купе, и поезд, дёрнувшись, отправился в Вологду. До конца маршрута я не доехал. Вчера ночью я подстерёг пару пьяных матросов, кажется, даже английских, судя по разговору, вырубил их и, сделав вид, что их поцарапали, сцедил в банку крови. Почти литр вышел. Так как я ехал один – если бы это было не так, пришлось бы выкидывать банку с кровью и использовать другой план побега, – на середине пути, в два часа ночи, испачкав часть снятой одежды кровью, забрызгав купе и бросив на пол окровавленный нож, характерную для зоны заточку, я прихватил саквояж (раскрытый чемодан с раскиданными вещами оставил в купе) и пошёл к тамбуру, оставляя дорожку из капель крови. Здесь налил небольшую лужицу и испачкал ручку двери, будто моё тело воры, что решили поживиться, сбросили с поезда. Документы на Паркинсона, по которым я прибыл в Союз, оставил в купе, тоже замарав кровью.
Я ушёл в другой вагон и через полчаса, когда была стоянка, сошёл с поезда. Паники вроде не было, хотя я был уверен, что до неё дойдёт, но, наверное, в темноте кровь не заметили, она должна была успеть подсохнуть, или её за грязь приняли. Поезд ушёл, а я с семью тоже высадившимися пассажирами прошёл в здание вокзала. Покосился на кассу, но сейчас приобретать билет не стоит, запомнят, а днём – легко. Пассажирские поезда проходят здесь раз в сутки по ночам, товарняки же чуть ли не каждый час пролетали.
Что это за станция, я даже не знаю, но уверенно направился к выходу, болтая с одним из пассажиров, на русском естественно. Говорил, что неподалёку армейский дружок живёт, приглашал меня в гости, но ночью к нему ломиться неудобно, а на станции даже гостиницы не оказалось, да и не село здесь, деревенька, глухомань. И пассажир поспешил от меня отделаться, видимо догадавшись, что я на ночлег собрался напроситься. Это он правильно догадался, жаль, соскочил, и мне пришлось задуматься, куда двигать. Это не будущее, где вся страна дорогами, как паутиной, накрыта и машины часто проезжают. Если проще, у этой станции трассы не было. Вот застрял! Ещё и холодно, начало ноября, температура уже ниже нуля опустилась, облачка пара выдыхаю.
Возвращаться на вокзал я не хотел, хотя там было тепло. Да и не вокзал это, скорее сарай, где сидел работник станции и имелась комната милиционера. Между прочим, он выходил нас встречать, внимательно осматривая, но не подходя, так что соваться туда точно не стоит. Как я понял, до Вологды осталось около ста километров. В принципе, я и пешком дойду. Поэтому, когда этот мужичок с портфелем от меня отделался, я вышел на дорогу. Две колеи, лужи, подёрнутые плёнкой льда, но по обочине идти можно.
Шагалось легко, под подошвами тёплых шнурованных ботинок хрустела промёрзшая трава. Вдыхая чистый лесной воздух, а вокруг вековые сосны стояли, я только радовался прогулке. Когда начало рассветать, со спины меня начал нагонять рёв мотора. Рассмотрев квадратную коробку автобуса, я поднял руку. Водитель остановился.
– Тебе куда? – добродушно спросил он.
– Вообще в Вологду, но докуда подбросишь, дотуда и доеду.
Автобус оказался не рейсовый, лесорубов вёз с вахты. Мест не было, но я и стоя неплохо добрался до села, где купил билет на автобус до Вологды и уже через час трясся на дерматиновом сиденье. Дальше и описывать нечего, приобрёл билет на поезд до Ленинграда и следующую ночь уже спал на верхней полке. Вроде всё удачно прошло, теперь восстановлением документов займёмся.
Поезд прибыл на вокзал ровно в девять утра, и с толпой пассажиров я покинул вагон. С поиском жилья проблем не возникло, снял комнату в коммуналке на десять дней, если больше потребуется, доплачу. И, приняв душ, а то уже на себе сантиметр грязи ощущал, направился к директору детдома: если кто и сможет мне помочь с восстановлением документов, то именно он.
Оказывается, директор сменился, а нового я не знал, его перевели из другого детдома. Жаль, я очень рассчитывал на помощь. Нет, и этот директор, уловив суть проблемы, сказал, что поможет, но с его вялостью дело явно затянется на неопределённое время. Поэтому я решил рискнуть, мол, хочу пожертвовать детдому сто рублей, накопленные с моих зарплат. Тот заинтересовался и, приняв деньги – ха, пожертвование! – заработал активнее. Сначала мне восстановили паспорт, это заняло пять дней, благо архивы были целыми. Выписку из детдома, метрику тоже получил, аттестат об окончании восьми классов. Сложнее всего было с комсомольским билетом, но и его я всё же восстановил. Всё заняло пятнадцать дней, и я, не собираясь доле задерживаться, сел в поезд на Москву. Кстати, надо посетить мою бывшую комнату в коммуналке, где мы с Гардом жили и которую потом продали: не было ли каких новостей для меня.
Дорога пролетела незаметно, я опять большую её часть банально проспал. В столице я снова снял комнату, в гостиницу лучше не соваться, там везде бронь требуют и говорят, что мест нет, так что объявления о сдаче комнат – наше всё. Или ещё, бывает, старушки пасутся на вокзале с предложениями, именно так я себе жильё и нашёл. Причём у бабульки была своя комната в коммуналке, а сдавала она другую, хозяин которой был в отъезде.
Кинув вещи в снятой комнате, я пошёл к дому, где прожил почти четыре года. Хозяин у комнаты уже сменился, тот, кому мы продали, по этапу поехал, но управдом был прежний, обрадовался, когда я пришёл, даже чайку предложил. И тогда и ввёл меня в курс дела.
– Повестка на тебя из военкомата приходила в сентябре, там же не знали, что ты выписался. Что делать будешь?
– Надо в военкомат сходить, разобраться, а то ещё подумают, что уклонист, – чуть подумав, сказал я, сделав глоток чая.
Как раз укрыться на время в армии и отдать свой гражданский долг я был как раз не прочь, что заметно произвело на собеседника хорошее впечатление.
– А где ты сам-то был? Об афере твоей с квартирой я в курсе.
– Да тут не я, – поморщился я, как от зубной боли. – Дружка моего помнишь? Та ещё скотина, он заставил. Потом мы на Север на заработки поехали, платили хорошо. Там вдрызг разругались, и этот гад сжёг все мои документы. Пришлось ехать в Ленинград, я сейчас оттуда, и всё восстанавливать.
– Да уж, с такими друзьями никаких врагов не нужно.
– Так и я о чём? Теперь прописку получить, в военкомат сходить узнать, что там с повесткой, не поздно ли, вроде осенний призыв закончился.
– Если всё нормально, тебя возьмут. А завтра подойди, решим вопрос с пропиской, есть кое-какие мысли.
– Спасибо.
