Утром нас разбудили далёкие взрывы и стрельба, начался пятый день войны. Пока я умывался, брился, да и вообще приводил себя в порядок, Пряхин приготовил нам завтрак на двоих, вполне вкусно вышло. После него я прошёлся по позициям зениток. Обе уже подавали сегодня голос, пару «охотников» вспугнули, что к станции направлялись. Да так удачно, что те обратно дёрнули, а за ведомым потянулся едва видный дымок. Это точно работа нашего взвода, последняя зенитка батареи, защищавшая станцию, ещё вчера была повреждена и отправлена на ремонт, выходило, что мы одни и город, и станцию охраняли. Как могли. Да уж, как могли. Лосеву я велел перегнать машину километра на два дальше, поставил его с другой стороны путей, пусть зона охвата нашего взвода будет выше. Ну а когда я пешком вернулся к месту стоянки грузовика, который я сделал не только машиной обеспечения, но и своей командирской, то обнаружил там посыльного, приехавшего на велосипеде. Расписавшись в получении приказа, снова из штаба армии, вскрыл его и углубился в чтение. Приказ остался прежним: оборонять город с воздуха, прикрывать тылы двух дивизий, державших здесь оборону, но главное – охранять дорогу, по которой осуществляется переброска резервов и боеприпасов к фронту. Участок мне нарезали. В последнее время немцы повадились устраивать охоту на наши колонны снабжения, атакуя их с воздуха, а для всех них просто нет зенитных средств. Вот и крутятся, как могут.
Пришлось мне снова дойти до позиций и поставить командирам расчётов новые приказы: занять позиции вдоль трассы у города, чтобы и его прикрывать, и трассу. Прошлую задачу с меня никто не снимал. Расположились зенитки в трёх километрах друг от друга, ну а мы с Пряхиным снова между ними, найдя неплохое укрытие для машины и нашей стоянки. Бои на передовой стояли страшные, чёрные дымы от горевшей техники всё закрывали, а к обеду стрельба заметно усилилась и приблизилась. Вскочив на подножку грузовика, я в магическую трубку всмотрелся в горизонт и пробормотал:
– Амба, прорвали фронт. Пряхин, пускай красную ракету. Срочно!
Командиры расчётов знали этот сигнал: срочный сбор и эвакуация к точке сбора. Ракетницу с тремя красными ракетами мне подарил, узнав, что у меня нет сигнальных средств, командир зенитной батареи, той, что станцию занимала, их отправляли в тыл на пополнение техникой и людьми.
Я видел, что Лосев, который был ближе всего к передовой, после ракеты сразу выгнал машину из укрытия, видимо, ожидал её, и погнал по дороге к нам. Крупицын позади тоже выезжал. Что ж, и нам пора. Эх, немцы, я только-только разгадал, что это за перстень, его предназначение, и тут наши не удержали оборону! Обидно вдвойне.
Немцы ринулись в прорыв и, расходясь в стороны, чтобы расширить его, бросали в бой резервы, которые сейчас и рванули к городу. А у них на пути только гаубичная батарея из двух орудий да мы. Причём гаубичники прямой наводкой стрелять не могут, у них орудия в овраге. Пока наша машина выбиралась на трассу, нас догнал Лосев. Потом, соединившись с Крупицыным, мы влились в улочки города, уходя на другую его сторону. Изредка останавливаясь, я сообщал встречным командирам о прорыве немцев.
Гаубичная батарея, как я рассмотрел, пока мы уходили, продержалась недолго: когда немцы выехали на ту часть дороги, куда были наведены её стволы, где она уже доставала, то дала пару залпов, сметя что-то у немцев, а пару танков точно в металлолом превратила, но потом их накрыла цепь разрывов – и всё, батареи не стало. Врага уже ничего не останавливало. Какие-то части в городе есть, ну задержатся немцы на час, максимум два, и двинут дальше. Нужно успеть подготовиться.
Центральная улица, по которой проходила дорога на Минск, была забита, поэтому мы ушли на боковые улочки, объезжая заторы, ехали больше наугад, а проехав город и вернувшись на трассу, погнали дальше. Я поглядывал вокруг и, когда город остался позади километрах в пяти, велел Пряхину:
– Всё, притормаживай и вставай на обочину.
Грузовик замер, машины с зенитками остановились следом. Я переждал, пока осядет пыль, спрыгнул на дорогу, подозвал сержантов и стал отдавать приказы:
– Значит так, немцы сейчас будут штурмовать колонны наших отходящих от города войск, и наша задача – прикрыть их от атак с воздуха. Встанете у дороги, дистанция километр друг от друга, и работайте. Сигнал к эвакуации тот же – красная ракета. Если сигнала не будет, а немцы появятся, отходите без сигнала. Всё ясно? Разбегаемся, работайте, а я подготовлю путь к отходу.
– Есть, – козырнули командиры орудий и разбежались по машинам.
Грузовик Лосева пересёк дорогу и стал уходить в поле. С той стороны, где мы встали, находилась лесополоса, и позиция там была неудачная. Решение сержанта я одобрил. Грузовик Крупицына покатил дальше и через километр тоже свернул в поле. Я же, вернувшись в машину, велел водителю:
– Давай гони к мостику, что дальше по дороге. Кажется, он километра через три будет.
– А наши, товарищ лейтенант?
– Мы на разведку. Туда и обратно.
Этот мостик мы проезжали вчера, когда от штаба к городу ехали. Раньше там был каменный мост, но в Гражданскую он был взорван. Да и какой там теперь мостик, кинули на сохранившиеся быки толстые доски пятиметровой длины – и готов настил. Однако именно это и важно: мост деревянный, а берега рядом высокие. Когда мы вчера проезжали, охрана у моста была, три бойца и шалашик на берегу. И сейчас, подъехав и остановившись на обочине у моста, пока Пряхин разворачивал грузовик, я направился к часовому, громко поинтересовавшись:
– Кто командир?
От шалаша почти сразу прибежал младший сержант, он и был тут старшим, пришлось его вводить в курс дела.
– Немцы прорвались, думаю, к вечеру будут у вас. Есть чем мост уничтожить?
Настороженно рассматривая меня, сержант нехотя ответил:
– Есть, канистру с бензином выдали и спички.
– Да? – удивился я и, задумавшись, пробормотал: – Хм, а это может быть даже и хорошо. Да нет, это просто отлично.
– Не понял, товарищ лейтенант.
– Да я не тебе. Значит так, идём со мной, я тебе ещё одну канистру выдам, чтобы надёжнее было. А сейчас запомни: подожжёшь мост, когда со стороны противника взлетит красная ракета.
– Товарищ лейтенант, я без приказа не могу, – строптивым голосом ответил сержант. – А вы мне не командир.
– Все бы бойцы такими принципиальными были, – вздохнул я. – Меня устроит, если ты подожжёшь его, когда увидишь немцев. А ракету я всё равно выпущу, чтобы ты настороже был, это тебя устроит?
– Так – да.
Мы подошли к нашему грузовику, и я велел Пряхину:
– Товарищ красноармеец, выдайте товарищу канистру с бензином.
– А как я её списывать буду?
– Спишем как потерянную в бою, – отмахнулся я.
Тот достал канистру и передал сержанту, а я посоветовал ему:
– На мосту должна быть стена огня, чтобы немцы остановились, лей на настил, не жалей, поджигай и беги. А то под дружественный огонь попадёшь.
