Пол был сделан из широких вишневых досок, по обе стороны светлой сосновой кровати лежали вязаные половики, а сама кровать была застелена желто-голубым лоскутным одеялом. Но больше всего Полли понравилось то, что комната была милая, но не «миленькая». Она подумала, что Чарльзу тут, наверное, тоже нравилось.
Она обернулась к бабушке:
– Как же тут здорово! Когда вы все это успели?
– Прошлым летом.
Прошлым летом дедушка с бабушкой еще и не подозревали, что к ним приедет жить Полли. Но все-таки она чувствовала себя так, будто эта комнатка – ее, и только ее.
– Мне тут так нравится! Ой, бабушка, как же мне тут нравится!
Она позвонила родителям, описала комнату. Бабушка с дедушкой вышли, чтобы не мешать разговору, и она сказала:
– Мне так нравятся бабушка и дедушка! Видели бы вы дедушку за рулем его красного трактора. И он совсем не страшный!
В трубке раздался смех:
– А ты что, думала, он будет страшный?
– Ну как… он же столько знает об астрофизике, о космосе, с ним советуются президенты и всякие там важные шишки… Но с ним очень легко разговаривать. Ну, он же мой дедушка, и, по-моему, он классный.
– Я так понимаю, что это взаимно.
– И бабушка тоже совсем не страшная.
Родители (Полли так и представила себе, как мама валяется на животе поперек кровати, а папа сидит на лабораторном стуле среди своих аквариумов с осьминогами и морскими звездами) оба расхохотались.
– Ну вы же о ней всегда так почтительно отзываетесь! – сказала Полли.
– Это же не значит, что она страшная!
– И потом, она же Нобелевскую премию получила…
– Полли, твоя бабушка, конечно, великий человек, – рассудительно заметил папа, – однако она скорее предпочтет, чтобы ты ее просто любила, а не восхищалась ее заслугами.
Полли кивнула в телефонную трубку:
– Да я люблю ее. Просто у меня до сих пор не было возможности как следует познакомиться с бабушкой и дедушкой. Мы же так долго прожили в Португалии, а остров Бенн-Сид отсюда немногим ближе, чем Португалия. Мы, конечно, несколько раз бывали у них в гостях, но этого мало. Все равно я их побаивалась.
– Они хорошие люди, – сказал папа. – Талантливые, может быть – даже гениальные. Но все равно люди. Они были очень, очень добры ко мне, когда я был еще мальчиком.
– Самое время с ними познакомиться, – добавила мама. – Будь счастлива, Полли!
И она была счастлива. Просто как маленькая. Не то чтобы ей в самом деле хотелось снова стать маленькой и лишиться всего, что она приобрела с возрастом, но тут, у бабушки с дедушкой, можно было расслабиться и полностью стать самой собой.
Полли взяла в ванной свой купальник и пошла к себе в комнату. Она слышала шаги внизу, потом кто-то включил музыку, квинтет «Форель» Шуберта, и прелестная мелодия поплыла к ней наверх.
Она оставила джинсы и водолазку кучкой на полу, натянула купальник, накинула махровый халат и спустилась вниз, к бассейну. Повесила халат на вешалку для полотенец, подождала, пока глаза привыкнут к темноте, соскользнула в воду и поплыла. Плавала она аккуратно, почти без всплесков, от стенки до стенки и обратно. Потом легла на спину и стала смотреть в окна на потолке. Вон зажглась звездочка, а вон и вторая… Полли повернулась на бок и поплыла, сонно и расслабленно. И тут до нее долетел слабый звук – какой-то шорох, какое-то царапанье. Полли застыла, прислушиваясь. Звук доносился от одного из северных окон, что начинались от пола и доходили до самого карниза.
За окном ничего не было видно. А царапанье сменилось негромким стуком. Полли выбралась на бортик бассейна и подошла к окну. От окна до земли было футов пять. И в вечерних сумерках Полли едва разглядела девушку, которая стояла на цыпочках и смотрела на нее. Примерно одного возраста с Полли, с черными волосами, заплетенными в косу, переброшенную через плечо. На шее у нее был серебряный обруч с каплевидным камушком.
– Привет! – проговорила Полли сквозь темное стекло.
Девушка улыбнулась и подняла руку, чтобы постучать еще раз. Полли открыла окно.
– Можно войти? – спросила девушка.
Полли потянула нижнюю половинку окна, и она тоже отворилась.
Девушка подпрыгнула, ухватилась за подоконник, подтянулась и забралась в комнату. Вслед за ней ворвался порыв ветра. Полли поспешно захлопнула обе створки окна. Девушка выглядела ровесницей Полли и обладала необычной, экзотической красотой: медово-золотистая кожа и глаза такие черные, что даже зрачков почти не видно.
– Прошу прощения, что позволила себе явиться столь бесцеремонно, – очень вежливо сказала девушка. – Карралис видел тебя сегодня днем.
Она говорила с легким акцентом. Полли никак не могла определить, что это за акцент.
– Карралис?
– Ну да. У дуба, с собакой.
– А что же он не поздоровался? – поинтересовалась Полли.
Девушка покачала головой:
– Не так уж часто бывает дано видеть иные круги времени. Но мы с Карралисом поговорили и подумали, что мне стоит сходить сюда, в место силы. Мы подумали, что ты, должно быть, нарочно послана нам в это странное и трудное… – Она осеклась – где-то в доме хлопнула дверь. Девушка зажала рот ладонью. И шепотом добавила: – Мне надо уйти. Пожалуйста!..
Она выглядела такой напуганной, что Полли поспешно открыла окно.
– Но кто же ты?
Однако девушка уже легко спрыгнула на землю и побежала к лесу, стремительно, будто дикое животное.
Глава вторая
Ерунда какая-то получается… Полли накинула халат и побежала на кухню, надеясь, что там ей все объяснят. Но объяснять было некому: похоже, все ушли в лабораторию. А в лаборатории было чересчур холодно для теплолюбивого болотного цветка в мокром купальнике и влажном халате.
А родители еще переживали, что ей тут будет одиноко без ровесников! И вот пожалуйста – за один день она встретила сразу троих: того голубоглазого молодого человека возле дуба – хотя он, пожалуй, на несколько лет старше ее, – Закари и теперь еще эту непонятную девушку.
Наверху, у нее в комнате, полосатый котенок разлегся посреди кровати. Это было одно из его любимых мест. Полли взяла его на руки, прижала к себе, и он замурлыкал: ему нравилась ее влажная теплота.
– Но кто же она такая? – проговорила Полли. – И что она имела в виду?
Девушка слишком сильно прижала к себе котенка, он спрыгнул у нее с рук и удалился из комнаты, высоко задрав буро-янтарный хвост.
Полли переоделась и спустилась вниз. Епископ был на кухне. Он восседал у камина в одном из потертых, но уютных кресел. Полли присоединилась к нему.
– Что случилось? – осведомился он.
