– Всегда быть вместе? – Тон был почти издевательский. Он по-прежнему не верил ей. – Как двое простых островитян, провонявших рыбой? И весь век прожить возле сушащихся на солнце сетей? – Она нерешительно кивнула, чувствуя, что не выдерживает навалившейся на нее неимоверной тяжести. – И я не должен бояться твоего безумия? – Он, казалось, был потрясен до глубины души. – А ты не боишься, что я могу тебя заразить? – Он ударил себя в грудь ладонью, словно заставляя ее обратить на него внимание, увидеть его таким, каким он виделся себе самому: шелковая рубашка цвета гаснущего костра с разрезами на широких рукавах, сквозь которые проглядывала его белая кожа; тяжелые цепи и браслеты, похожие на золотые оковы, у него на груди и на запястьях; туго обтягивающие ляжки штаны…
– Ты… ты еще более прекрасен, чем мне помнилось. – Эти слова вырвались у нее прямо из сердца; она вдруг почувствовала острый приступ желания и испугалась.
Он прикрыл рукою глаза.
– Разве ты не поняла? Почему, ну почему, черт побери, ты не понимаешь! Ведь это меня ты видела на том берегу, это я убивал меров! Я – Звездный Бык королевы. Разве ты не знаешь, что это такое? И каким я теперь стал?
– Я знаю… – она говорила с трудом, прерывающимся голосом. Убийца… лжец… чужак… – Я знаю, что это значит, Спаркс, но мне все равно. – Я слишком дорого заплатила за этот миг, чтобы очутиться среди дымящихся развалин. – Разве ты этого сам не видишь? Мне безразлично, что ты сделал. И кем ты был. Теперь, когда я нашла тебя, мне все это стало безразлично. – И нет для нас ни времени, ни смерти, ни прошлого; и я не позволю никому и ничему встать между нами…
– Тебе безразлично? Тебе все равно, даже если я целых пять лет был любовником другой женщины? Тебе все равно, скольких священных меров я убил только для того, чтобы вместе с нею оставаться вечно молодым? Неужели тебе будет все равно и когда я расскажу о том, куда ходил сегодня с добычей последней Королевской Охоты, и о том, что станется с нашими провонявшими рыбой островитянами всего через несколько часов? – Он больно сжал ее запястье, выкручивая руку. – Неужели тебе и теперь безразлично, кем я стал?
Она вырвалась, отшатнулась, на смятенном лице мелькнули отвращение и гнев; она не в силах была ответить ему или как-то сопротивляться, когда он грубо схватил ее и поволок по коридору к какой-то двери. Потом прижал ладонь к замку и пинком ноги отворил дверь, таща Мун за собой. Вспыхнул яркий слепящий свет, и дверь снова захлопнулась у нее за спиной. Спаркс запер ее касанием пальцев. Мун вдруг поняла, что отовсюду на нее смотрит ее собственное отражение. Она подняла глаза к потолку и увидела там свое лицо; посмотрела под ноги – слишком поспешно – и, пошатнувшись, упала прямо в жадные руки Спаркса. Он улыбнулся ей, но то была не прежняя его улыбка, хорошо ей знакомая, нет: у нее внутри все похолодело от этой его усмешки.
– Спаркс… что это за место?
– А ты как думаешь, «сестрица»? – Он сжал ее в объятиях, и тут она заметила посреди комнаты широченную кровать и попыталась вырваться, но он держал крепко. Рука его нашарила ее грудь.
– Ты ведь давненько не развлекалась, милашка? Я сразу понял – уж больно выразительно ты на меня глядела. Значит, ты прошла весь этот путь только для того, чтобы стать любовницей Звездного Быка? Что ж, если ты так хочешь, моя прелесть… – Он рывком расстегнул рубаху, и она увидела у него на ребрах тонкие белые шрамы, похожие на червей. – Я могу доставить тебе такое удовольствие.
– О, Хозяйка, нет, нет!.. – Она прикрыла ладонью его шрамы, она не желала смотреть…
– Нет? В таком случае мы все сделаем быстро и просто, без затей, как к тому привыкли девчонки с Летних островов. – Он подволок ее к постели и швырнул поперек, прижав собственным телом. Она лежала, стиснув зубы, не в силах сопротивляться напору его грубых ласк и поцелуев, закусив губу, и едва не закричала, когда он особенно больно охватил ее за грудь… – Это времени много не займет. – Он боролся со штанами, не сводя глаз с ее лица.
– Спаркс, не делай этого! – Она, высвободив одну руку, с безнадежной нежностью погладила его по лицу. – Ты же не хочешь, чтобы это произошло, и я не…
– Тогда почему же ты не сопротивляешься, черт побери? – Он встряхнул ее так, будто совсем утратил разум. – Зарази меня, сивилла! Докажи, что стала такой, каким я никогда не смогу стать. Ударь меня, укуси, пусть у меня пойдет кровь – сведи меня с ума…
– Я не хочу делать тебе больно. – Она смотрела вверх, на свое отражение в зеркальном потолке, на яростно-рыжие волосы Спаркса, на его тело, словно обтекавшее ее собственное, и почему-то видела лицо Тарида Роха, плоское и тупое, а потом вдруг точно таким стало и лицо Спаркса… И сделать мне это даже слишком, легко, слишком просто! Она с шумом вдохнула воздух. – Я могу! Я могу, поверь мне, сделать тебя безумным… Но я не хочу! – Она зажмурилась, отвернула лицо в сторону, чувствуя, как тяжесть его тела выдавливает воздух из ее легких. – Ариенрод уже достаточно боли причинила тебе – из-за меня…
Глаза Спаркса стали непроницаемыми.
– Не жалей меня понапрасну, сивилла, ведь ответной жалости ты не дождешься. – Он схватил Мун за подбородок и грубо повернул к себе. – Ты сейчас в постели Звездного Быка – ты сама этого хотела, хотя нет в этом мире более низкого человека. – Но на этот раз он отвел глаза первым; и Мун вдруг поняла, что, даже если б он и решился довести задуманное до конца, тело его все равно отказалось бы повиноваться…
– Я хотела получить Спаркса! И я его нашла. На тебе сейчас нет твоей рогатой короны, нет черного капюшона, руки твои не обагрены кровью… Сейчас ты не Звездный Бык! Отбрось эту маску, Спаркс, – она тебе больше не нужна!
– Я не Спаркс! А ты даже и не Мун… – Он потряс головой, и она почувствовала, как дрожат они оба. – Мы призраки, эхо, заблудшие души; мы стали вечными пленниками лимба, проклятые даже в аду, – Он отпустил ее.
– Спаркс… Я люблю тебя. Люблю. И всегда любила. – Голос ее вздрагивал, она почти беззвучно шептала эти слова, словно заклятье, навевающее волшебный сои. – Я знаю, что ты сделал, но ведь я же здесь. Потому что ЗНАЮ тебя. Я ЗНАЮ, что это было предопределено свыше. Я никогда бы не пришла к тебе, если бы не верила в то, что мы сумеем справиться с разлукой и с тем злом, которое нас разлучило. Если ты не веришь, лучше отошли меня прочь… Но сперва посмотри на себя, посмотри в зеркало, Спаркс! Там – только ты, и рядом с тобой – только я. Это пробуждение, Спарки, а не дурной сон!
Он медленно сполз с нее и, лежа на боку, внимательно посмотрел ей в глаза.
– Что… что это у тебя на щеке? Это я тебя ударил?
Она коснулась старого, давно пожелтевшего синяка, и молча кивнула.
Спаркс вскочил. Он был необычайно бледен и сосредоточен, когда пошел навстречу собственному отражению, равнодушно поджидавшему его в зеркальной стене. Их руки соприкоснулись; он прижался лбом к стеклу; Мун видела, что тело его напряжено, как пружина.
– Спаркс!..
Руки его сами собой сжались в кулаки, и он со всей силы ударил ими прямо по собственному отражению; звонкие ледяные осколки посыпались на пол. Он чуть отступил, обернулся… Мун увидела, как кровь красными молниями струится по его руке.
