– Я голодна! – воскликнула она.
Туземец удивленно взглянул на нее.
– Я слышу тебя! – он отложил шар в сторону и наклонился на коленях вперед, кивнул, и глаза его засверкали сильнее, чем если бы в них просто отражался свет.
Он взял чашку тончайшего фарфора, окунул ее в котелок, наполнив ее, протянул Таравасси. Она рассматривала очаровательный узор из цветов на поверхности чашки, жадно прихлебывая густой, дымящийся бульон. Она наслаждалась терпким ароматом овощей и густым мясным наваром. Долгое время еда для нее была тяжелой обязанностью, а сама пища была безвкусной, неаппетитной кашей, которую нужно было глотать, чтобы утолить голод. Она прежде не испытывала никакого голода и никогда прежде не знала, какое удовольствие может доставить еда. Грусть, недомогание и слабость исчезли, мысли ее прояснились… Она вспомнила вид своего собственного истощенного тела, отражение ужасной действительности. В том, что изображение соответствовало истине, она не сомневалась. Ее «я» и истина, которую она знала до сих пор, были ничем иным, как сном, только сном. Но не просто фантазией. Ей вспомнилась смерть ее матери в Звездном Источнике. Был ли этот разрушенный мир и ее собственное убожество именно той картиной, которую видела ее мать, не употребляющая читту? И было ли это тем, что увидел Андар?
Туземец издал радостный вскрик. Взглянув в его сторону, она увидела шар-фонарик, который, наконец, засветился в его руке. Он посмотрел на нее и издал странный щебечущий звук.
– Хочешь еще?
– Да, – она протянула ему чашку. – Очень вкусно. – Он погрузил чашку в котелок, зачерпнул, и снова протянул ей. Потом он снова взялся за шар-фонарик и начал уважительно гладить его. Она вдруг осознала, как долго ему придется заниматься этим, пока он добьется результата. Она маленькими глотками пила бульон. – Тебе потребуется много времени, чтобы добиться успеха.
Он снова взглянул на нее и улыбнулся. Но улыбка быстро погасла на его лице.
– Это слишком сложно для меня. Но солнечный шар светит дольше и лучше, чем костер.
– Это ты принес меня сюда?
Он снова кивнул.
– Я принес. Я ждал, когда люди из города придут сюда, чтобы показать им… – Он поднялся, задумавшись, желваки мускулов двигались на его серебристом теле, словно преодолевая свой вес. Он, казалось, был сильнее, чем это можно было определить с первого взгляда. – Ты многих из нас видела… когда пришла сюда?
– Нет, – она удивилась, почему это было так важно для него. – Нет, только одного, и он убежал. Я… я пришла из города, чтобы найти кого-нибудь, с кем я могла бы поговорить, чтобы мне рассказали как можно больше о моем народе, – внезапно она осознала, что, прежде, чем вернуться на хрустальный корабль, она хочет узнать немного больше, чем просто тайну Звездного Источника. Руки ее повернулись ладонями вверх.
– Да? – туземец снова опустился на корточки, его усердие победило жажду удобства. Таравасси думала о детях, которых она знала. Его импульсивная искренность напомнила ей ребенка. – Я тоже кое-что знаю о Звездных Людях. Один из них, с желтым мехом на голове, уже был здесь. Он бросил в меня чем-то и ранил, – хвост его задрожал, когда он вспомнил о страхе и боли.
– Куда он ушел? – Андара? Он видел Андара?
– В здание, – его хвост указал куда-то в направлении двери. – Звездные Люди иногда оставляли хороший материал. Но дверь не впустила меня. – На его лице появилась искра надежды. – Ты впустишь меня?
– Да, если ты отведешь меня туда.
Он внезапно задвигался, громко щебеча. Она поняла, что он смеется.
– Моя сестра! Моя сестра!.. Я покажу тебе все, что смогу! – он выпрямил свои колени, взгляд его устремился на нее, широкие зрачки его глаз в полутьме казались почти черными. – Другие Звездные Люди никогда больше не придут сюда. Никто не придет, кроме меня.
– Почему ты называешь нас Звездными Людьми?
– Вы пришли со звезды, светящейся на небе, – казалось, он говорил о вещах, само собой разумеющихся, и, может быть, это и в самом деле было так. Она уже и сама видела хрустальный корабль в ночном небе, сверкающий драгоценный камень, сильнее которого светила только луна, он мчался по своей орбите среди неподвижного узора созвездий. Она спросила себя, как он будет выглядеть для нее теперь, когда она посмотрит на звезды?
– Настоящие люди, – хвост бил по его груди, словно его тело было отделено от мозга, являясь отдельным существом, – все они давно уже живут здесь, в Этом Мире и Настоящем Времени. Они говорят, что когда придут Звездные Люди, настоящее время закончится для всех. Я говорю, истина придет со Звездными Людьми, – его руки ласкали шар-фонарик, – но никто меня не слушает. Никто из них не хочет позволить мне показать, – он наклонился вперед, преисполненный горечи.
– Ты можешь показать это мне, – он выпрямился, когда она произнесла эти слова: плечи его расправились, во внезапном понимании. – Я думаю, что мы где-то потеряли нашу Истину, – ее рука пересыпала крупицы песка. – Мы нашли что-то во сне, и при этом потеряли самих себя.
Чужак странно смотрел на нее со стороны и чесал себе спину кончиком хвоста.
– Как твое имя? Как тебя зовут?
– Лунная Тень, – его открытая ладонь провела по груди и на его лице появилось выражение преувеличенной гордости. – Лунная Тень Звездного Человека.
– Звездного Человека? – ее бил озноб. – Ты имеешь в виду… но перед этим ты сказал, что ты сам человек. Но ты… ты не похож на человека… – это прозвучало глупо, но он, казалось, не обиделся.
– Не здесь, – он указал на свое тело, – а здесь, – он коснулся своей головы. – Я – последний Звездный Человек Из Братства. Давным-давно мы объединились со Звездными Людьми, мы – часть их, часть их – в нас. Я – последний из тех, кто одновременно является и Настоящим Человеком, и Звездным Человеком.
– О… – она непринужденно улыбнулась, – а я – Таравасси.
– Человеческие имена не имеют никакого смысла. Что за… – на его лице появилось выражение сосредоточенности. – Что значит твое имя?
– Оно ничего не значит, это просто мое имя. – Она снова улыбнулась. – У него должно быть какое-то значение?
– Все Настоящие Люди имеют имя Братства. И родовые имена, которые дают им при рождении. При моем рождении Ночное Чудовище поглотило Луну. Люди очень сильно шумели, и Ночное Чудовище снова выплюнуло ее. Я родился, когда Луна была проглочена. – Они говорили – он играл своей ниткой жемчуга, пока она не разорвалась, и жемчужины не скатились по его согнутым под острым углом коленям. – Они говорят, что я странный, Дитя Лунной Ночи. Я последний в Братстве Звездных Людей, плохой человек, родившийся со злой душой. Всегда, когда я в и ж у эти вещи, они думают, что я странный, но пророчество сбудется, – он собрал раскатившиеся жемчужины и бросил их в сумку. Таравасси заметила там странные вещички из проволоки и стекла, хрустальные флакончики и пузырьки травленого железа.
– Но почему ты странный?
