– Как вы поступаете в том случае, если теряете одного члена Братства, который что-то значит для вас и которого вы любите? Как может быть счастлив кто-то из вас, зная все то, что вы можете и должны делать для других, но вы этого не делаете? Я бы просто дала ему умереть. И я не могу сказать ему… никто никогда не пытался… – голос ее смолк, и она погрузилась в пучину скорби.
– Умирает только тело, душа становится частью нас… частью нас, – глубокий голос ласкал ее, словно мягкая, поглаживающая рука. – Предки живут вечно, становясь частью членов Братства. Это ощущаешь при помощи читты, видишь красоту души брата, который входит в тебя.
Есть одно небо – это смерть.
Таравасси протерла глаза, они были мокрыми, царапины на ее лице горели. Но это было не то, что имел в виду Андар.
– Мы не верим в то, что читта показывает нам души умерших.
– Не верите? – едва слышно.
– Нет. Это только грезы, и они не имеют никакого тайного смысла.
– Может быть, смерть у Звездных Людей не такая, как у Настоящих Людей?.. – Лунная Тень изучал свое отражение на крышке стола. – Но все люди умирают. И мои предки, у них человеческие души… Но я последний Звездный Человек, никто не хочет связываться со мной, – Лунная Тень взглянул на девушку, потом снова посмотрел на крышку стола. Таравасси услышала, как он вздохнул. – Теперь мы должны идти, Звездная Женщина. Ты отдохнула. Утором найдем ответ.
Тараавасси поднялась и приняла помощи его сильной, но осторожной руки. Она спросила себя, существовал ли вопрос, который имел бы ответ, не порождающий другие вопросы.
На обратом пути к лагерю Лунной Тени Таравасси пыталась обнаружить сверкающую точку хрустального корабля, но темные облака, как веки сомкнулись над городом. Ветер был ледяным, она поплотнее запахнула полы одежды, угнетенная и удрученная оторванностью от всего, что она знала до сих пор.
Белые кружащиеся снежинки танцевали перед входом в палатку, гонимые ветром, дующим из темноты. Снег блестел на полу. Таравасси приблизилась к костру, чтобы согреть руки, перед ней стояла миска густого дымящегося супа. Хвостом Лунная Тень подбросил в костер поленьев, и сам тоже принялся есть, его мех распушился, защищая тело от холода.
– Как… как ты научился понимать те слова и изображения, которые мы видели и слышали, Лунная Тень? Как ты смог это сделать? – она тщательно подбирала слова. – Ты представляешь себе, какой в них заключен смысл?
Сквозь треск костра она услышала довольный смешок.
– Я все это знаю, потому что я – Звездный человек.
– Ты имеешь в виду, что тебя этому никто не обучал? И нет никакого места, где бы ты сам смог выучиться этому?
Он тупо покачал головой.
– Почему ты мне этого не сказал? Как только я могла?..
– Я тебе покажу, – он взглянул на нее. Руки его погладили колено. – Если ты хочешь, я тебе покажу, Звездная Женщина.
Она кивнула, отупев от двойной порции еды и усталости.
– Да, покажи мне это, – она с отвращением протянула ему руку. Он легко взял ее, подтянул поближе к себе, накрыл ее своими ладонями.
– Это не больно?
Он отрицательно покачал головой.
– Не больно. Не больно, моя сестра.
Она с трудом удержалась, чтобы не отдернуть руку, почувствовала, как ее пальцы коснулись выцветшей красной материи фартука, серо-желтый мех на его животе был мягким, как яблоко, и скользким, как вода. Удивленно и несколько неуверенно она закрыла глаза, когда он осторожно засунул ее руку в узкое отверстие своей сумки на том месте, где должен был находиться – она с трудом не засмеялась от такой извращенности – его пупок.
Долгое время она не чувствовала ничего, кроме теплого приятного прикосновения. А потом, когда ее пальцы коснулись влажной поверхности, в ее мозгу возник звон, который все нарастал и нарастал. Как наркотик, он прогрызал себе путь среди нервных волокон. Она попыталась отдернуть руку, однако Лунная Тень удержал ее.
– Подожди! – настойчивая просьба, глаза его закрыты, он сконцентрировался изо всех сил. – Я вижу… ты увидишь…
Мурашки, как от электрического тока, усилились, стали болезненными, достигнув ее плеч, лица. В голове ее взорвалось солнце, ее страх и отвращение затерялись в сияющем блеске, и шторме света, затопившем темноту… А потом ее глаза заболели от этого яркого сияния, изливающего связанные картины и слова в ее мозг. Она, как парализованная, лежала неподвижно, плененная бесконечным сном, который возникал не в ее собственном сознании, а был навязан чужим разумом.
Таравасси моргнула… и моргала до тех пор, пока не поняла, что ее зрение прояснилось. Маленький, освещенный костром круг, на краю которого призрачная темнота медленно теряла формы и Лунная Тень, серебристый и золотистый, который сидел рядом с ней и ждал.
– Лунная Тень? – спросила она, настолько усталая, что не могла даже поднять руки.
Посмотрев на нее блестящими глазами, он покачал головой, чтобы прояснить зрение.
– Ты… – он снова покачал головой, – ты видишь только слова. Я покажу тебе…
В ее глазах все еще мельтешили и звучали призрачные картины, заставляя плакать.
– Я не знаю, что я видела. Все было так беспорядочно – вещи, которые не дошли до моего сознания, – она прижала ладони к вискам, вытесняя из своего сознания видение, чтобы снова воспринимать реальный мир. – Это не сработало.
Он неловко и возбужденно кивнул.
– Ты борешься со мной. Я чувствую, что ты не хочешь проникнуть в меня. Это плохой признак, – он указал на свою голову. – Фальшивое чувство. Настоящие Люди никогда не могут испытывать его, никогда, – он ухмыльнулся, стиснул зубы, и они заблестели в свете костра. – Но предки сказали, что это правильно. – Он уставился на пламя костра, зрачки его превратились в щелки.
Таравасси массировала свою руку, та казалась горячей и опухшей, ее покрывали маленькие красные точки, похожие на сыпь.
– Как это может быть правильным, если это не достигло своей цели? – внезапно она упала на кучу тряпья, во рту у нее появился привкус пыли и дыма, она поплотнее запахнула полы одежды. Она увидела, как золотистый мех поднялся в темноте, потом снова опустился, гонимый своим собственным смятением. Со слабым вздохом, в котором сквозило разочарование, Лунная Тень свернулся у костра.
Так она лежала, дрожа от холода, ее душа и тело стонали от усталости, пока она ждала сна, который казался ей похожим на смерть.
Она видела очень много снов, однако это видение сильно отличалось от тех, которые она знала до сих пор. Четко и в деталях перед ней развертывались хаотические фрагменты по ту сторону ее сознания – не тревожный сон, а потеря сознания, ведущая к глубокой внутренней удовлетворенности.
Она проснулась от внезапного шума, исполненная приятным чувством, которое она уже давно не испытывала. Оглядевшись, пытаясь найти источник этого шума, она увидела Лунную Тень, который, согнувшись, вошел в здание, его силуэт четко вырисовывался на ярком фоне, далеко позади него она увидела закрытую дверь в стене, а возле нее надпись – «ВЫХОД».
