– Да, основательно тебе промыли мозги! – грубо оборвала она его и махнула тяжелой от перстней рукой, как бы указывая на город, раскинувшийся за стеной. – Островитяне вскоре соберутся здесь, в столице, – ведь фестивали всегда проходят на территории Зимы. Нам нужно лишь застать их врасплох… Например, устроить небольшую эпидемию неведомой болезни, от которой мы, жители Зимы, убережемся благодаря чудесам инопланетной медицины.
Лицо Звездного Быка исказилось.
– Ты хочешь сказать… ты могла бы сделать такое? Но ведь непременно…
– Да и еще раз да! Ты что же, все еще так любишь этих невежественных суеверных варваров, что боишься пожертвовать даже несколькими из них ради будущего целой планеты? А ведь они заодно с инопланетянами, и у них есть подпольная организация, которая стремится подавить нас, жителей Зимы – тех, кто хочет сделать Тиамат полноправным членом Гегемонии. И, одержав победу, они будут править планетой целых сто лет, неужели ты этого хочешь? А не пришла ли и наша очередь побеждать?
– Да, но…
– Никаких «но». И инопланетяне, и дети Лета – разве те или другие сделали для тебя хоть что-то? Нет, все они тебя предали, бросили на произвол судьбы! – Она видела, что ее слова задели Спаркса за живое, попали ему прямо в сердце, которое она так хорошо знала.
– Да, они меня предали. – Рот его был похож на прорезанную ножом щель. – Ты права… они заслуживают наказания – за все, что… сделали. – Руки его стиснули ремень, точно когти зверя добычу. – Но как ты сможешь устроить такое, да еще чтобы легавые не пронюхали?
– Все устроит Сурс. Он уже устраивал для меня самые разнообразные «несчастные случаи»; например, с предыдущим комиссаром полиции, – Она заметила, как изумленно распахнулись его глаза. – Конечно, сейчас масштаб более широкий, но я уверена, что Сурс все сделает как надо, получив добычу той Охоты, которая станет для тебя самой последней. Он по-своему вполне благородный человек.
– Но ты ведь должна успеть до того, как улетят последние корабли. И значит, легавые все еще будут…
– Во время визита премьер-министра? И перед самым закрытием Черных Ворот? Да они сбегут без оглядки, бросят нас среди этого хаоса, надеясь, что и без них мы кончим тем, что все утонем в море. Знаю я их… Успела изучить за полтораста лет.
Он выдохнул – словно выпуская наружу мучившие его сомнения.
– Да, наверное, ты знаешь их лучше, чем они сами знают себя.
– Я всех людей знаю лучше, чем они сами знают себя! – Она поднялась с кресла, позволив ему, наконец, обвить руками ее талию. – Даже тебя.
– Особенно меня, – выдохнул он ей в ухо и принялся целовать ее прекрасную шею, волосы… – Ариенрод, тебе одной принадлежит мое тело, но я бы и душу свою отдал тебе – если бы ты только согласилась ее взять.
Она коснулась кнопки на столе, открывая дверь, ведущую в спальню, и печально подумала: я уже владею ею, любовь моя.
Глава 26
– Зафиксирован источник теплового излучения, инспектор. Где-то совсем близко! – ТьерПарде прервал свое обычное молчание и казался неожиданно заинтересованным. – Похоже, люди. Вон за поворотом кустарник – как раз есть где спрятаться…
– Интересно, а средства передвижения у них какие? – Гундалину сунул в карман очередную книжку о Старой Империи и наклонился к ветровому стеклу так, что ремень безопасности врезался ему в шею. Ну, наконец, хоть что-то!.. Он вглядывался в снежную даль, выискивая следы тех, кого уже обнаружили приборы. Они шли по этому следу полтора суток, взяв его еще в космопорту, но он оказался так запутан, что преследование затянулось. В списке похищенных вещей значился излучатель тяжелого типа, принадлежащий полиции; Гундалину очень хотелось знать, каким образом бандиты умудрились его украсть. Такие банды обычно бывали вооружены не слишком хорошо; именно поэтому они предпочитали «тихое» воровство и избегали стычек с полицией. Однако были столь же безжалостны и тверды в своих намерениях, как эта черно-белая, окаменевшая от холода тундра, которая укрывала их. Практически ради развлечения бандиты убили нескольких инопланетян, которые всего лишь попались им на пути. Гундалину очень надеялся, что украденный излучатель никак не повлиял на поведение бандитов и их действия будут развиваться по обычной схеме.
Он снова взглянул на экран, чтобы еще разок обдумать ситуацию, и тут ТьерПарде пропел:
– Э-эх, сэр! Уж теперь-то мы их к ногтю прижмем! Интересно, где это они аэросани раздобыли? – Он радостно засмеялся. – Возьмем их аккуратненько, не торопясь, а потом я этим ублюдкам кишки выпущу. Самые пустяки остались, сэр. Они практически у нас в руках.
Гундалину открыл было рот, чтобы ответить, но прямо у него перед носом вдруг замигал красным сигнал особой опасности.
– Скорее отсюда, черт бы тебя побрал! – заорал он и поверх головы ошалевшего от неожиданности ТьерПарде резко рванул контрольную ручку, почувствовав, что та будто сопротивляется ему…
– Ну же, давай!..
– Инспектор, какого черта… – Договорить ТьерПарде не успел: с излучателем тяжелого типа шутки плохи. Мощный толчок, и их подбросило в небеса. Перед Гундалину мгновенно замелькали какие-то черно-бело-синие пятна – некоторое время они кувыркались в воздухе, словно в лотерейном барабане, потом стабилизаторы все-таки выровняли машину, прекратив наконец это кошмарное кувыркание. Однако они продолжали камнем падать в безмолвную снежную пучину, и падение это должно было закончиться их смертью. Рука Гундалину инстинктивно потянулась к кнопке двигателя; он снова и снова давил на нее, пока отупевший мозг наконец не уяснил, почему мотор не отвечает: излучатель просто разнес двигатель на куски. Теперь ничего поделать было нельзя. Ничего! ТьерПарде сидел в нелепой позе, словно пластмассовый пупс, и хватал ртом воздух с таким звуком, который Гундалину сперва принял за смех. Потом небеса исчезли, и стал виден лишь истоптанный снег и вздымающиеся им навстречу черные клыки скал.
Они упали, так и не долетев до утесов, – только это и спасло их. Взметнувшийся в воздух снег окружил их ослепительно белой завесой, смягчив силу удара, который все же был настолько силен, что Гундалину шлемом пробил ветровое стекло.
Он довольно долго лежал неподвижно, обнимая какой-то твердый предмет, возможно руль, и слушал колокола, гудевшие в ушах, не в состоянии ни сфокусировать зрение, ни даже просто крикнуть. Он понимал, что нужно что-то сделать, кого-то предупредить, но все это сейчас представлялось ему недостаточно важным. Ему вдруг показалось, что в кабине очень жарко, и это было весьма странно, потому что они были буквально погребены в сугробе. Погребены. Погребены. Умерли… и похоронены? Он зажмурился. Какой отвратительный запах! Глаза жгло… и воздух… Дышать стало нечем, ужасно воняло смертью, могилой… Что-то горит?
Глаза слезились; но он сумел рассмотреть, что горит изоляция. Вот в чем дело! За окнами – снеговые завалы.
– ТьерПарде? Ты как? Выбирайся наружу!
Он, пожалуй, и сам себя не слышал. Он потряс ТьерПарде за плечо, однако тот по-прежнему безжизненно свисал с кресла на своих ремнях безопасности. Глаза его были закрыты. Гундалину с огромным трудом расстегнул защелку ремней и высвободился. Потом попробовал открыть дверь, но она была наглухо завалена снегом, и он долго колотил в нее кулаками, пока эти удары не стали отдаваться у него в голове красными вспышками и резкой болью. Тогда он сел на пол, уперся руками и спиной в противоположную стену и изо всех сил ударил в дверь ногами. Ужас удваивал его силы, и дверь начала потихоньку подаваться, буквально по сантиметру с каждым ударом, пока наконец, не отлетела ее верхняя петля и Гундалину, вылетев из кабины, не утонул в снегу, Он встал на четвереньки в луже подтаявшего снега; все его ноющее от боли и усталости тело ощущало резкий контраст странного сильного жара и леденящего холода. Гундалину, с трудом шевеля ватными, ногами, прижался к стенке машины, стараясь защититься и от зловещего жара, источаемого двигателем, и от ледяных объятий ветра. Ему необходимо было вытащить ТьерПарде наружу, и как можно скорее, пока машина не взорвалась.
