— Давай костыль!
— Что?
— Чертов костыль! — Он протянул руку. — Скорее!
Я колебался, но новый удар в забор меня убедил. Я подал костыль Арно, и тот пихнул подбитым нижним концом кабана в рыло. Животное взвизгнуло и, ухватив костыль, стало отдирать клыком набойку, пытаясь добраться до металлической трубки. Арно, поворачивая костыль, уперся резинкой в морду и, навалившись всем весом, толкал кабана.
— Готовь доску, — прохрипел он. Кабан отступал. Арно опять его пихнул. — Давай!
Я заложил дыру доской, но в следующий миг, когда в нее врезался кабан, чуть не отлетел назад. Держался, как мог, но удары сыпались один за другим, и я ни за что бы не устоял, если бы рядом не оказался Арно. Он уперся ногой в доску и одновременно молотил костылем поверх забора. Но и вдвоем удержать кабана было все равно что остановить бульдозер.
Снова появился Жорж. Он нес в одной руке длинную доску, в другой — дымящееся ведро. Не останавливаясь, бросил доску на землю и подошел к загону в нескольких футах от нас. Перевесился через забор, похлопал по нему ладонью и, подзывая кабана, поцокал языком. Сначала кабан был слишком разъярен, чтобы обратить на него внимание. Но затем ответил на вызов. Однако прежде чем он успел добраться до Жоржа, тот бросил что-то из ведра в загон. Я ощутил сладковатый, неприятный запах потрохов. Кабан остановился и в нерешительности понюхал куски. По-прежнему сердито ворча, сунулся в них рылом.
Арно облегченно вздохнул и отступил от забора. Я хотел последовать его примеру, но он остановил меня.
— Держи доску на месте!
Схватившись за спину, он приблизился к Жоржу. Старик, не спуская глаз с кабана, достал из кармана штанов молоток, несколько гвоздей и подал ему.
— Надо делать новый забор, — пробормотал он.
— Пока и этот сойдет, — отозвался Арно.
Я догадался, что эта тема являлась предметом их вечного спора. Жорж, показывая свое несогласие, промолчал.
— Уведи его отсюда, — попросил Арно.
Жорж подхватил ведро и принялся цокать языком. Кабан, как собака, побежал за ним вдоль забора. Когда они оказались у противоположной стены загона, Жорж бросил еще несколько кусков из ведра, и кабан стал с жадностью есть. Арно, с видимым усилием наклонившись, подобрал брошенную Жоржем доску.
— За работу!
Мои ноги тряслись. Я скачками подпрыгнул к забору, надеясь, что Арно не заметит моего состояния. Костыль лежал на земле. Арно поддел его ногой и ухмыльнулся.
— Теперь от него немного толку.
Он был прав. Резиновая набойка оторвана, металлическая трубка погнута и пожевана. Я попробовал, можно ли пользоваться костылем, — он оказался ни на что не годным. Я удивился, насколько это меня расстроило, но не хотел подавать виду.
— А что он ест, если не может достать алюминия?
Арно хмыкнул. Похоже, все случившееся привело его в хорошее настроение.
— Свиньи едят все. Старина Байард жует то, до чего способен добраться. Тебе повезло, что попал в капкан, а не к нему челюсти. Одной ногой было бы меньше.
Я нервно поглядывал на кабана, пока Арно прилаживал доску и забивал гвозди. Тот все еще ел, безмятежно позволяя Жоржу почесывать себя щеткой на длинной ручке. Он совсем успокоился, но старик все же не входил в загон, оставаясь по другую сторону забора. Время от времени он поливал спину кабана из бутылки. Уксус, догадался я, вспомнив слова Греттен.
— Он всегда так бесится, когда вы забиваете свинью? — спросил я.
— Если ветер дует в его сторону и он чует запах крови, — ответил Арно.
— Почему же вы не заведете другого, не такого свирепого?
Он угрюмо посмотрел на меня и, засадив последний гвоздь в доску, перешел к другому краю.
— Байард — хороший кабан. — В его голосе прозвучала гордость. — Раз или два покроет свинью, и дело сделано. — Арно вынул очередной гвоздь изо рта и в три удара молотка вколотил в доску. — Разве можно отказываться от такого производителя только потому, что у него плохой характер?
— А свинья, которую вы только что забили?
— Была бесплодной. Я несколько раз подпускал ее к Байарду, и все без толку. Если свинья не поросится, она мне не нужна.
— Не удивительно, что кабан сходит с ума — вы же убиваете его свиней.
Арно рассмеялся.
— Байарду на них наплевать. Ему не терпится дождаться потрохов.
Он встал, поморщился, потер спину и сунул мне молоток с гвоздями.
— Займись, хоть какая-то от тебя польза будет.
Оставив меня завершать работу, Арно, не оглядываясь, ушел.
Лондон
После ночного исчезновения Хлои мы помирились. Правда, факт остался фактом, но этой темы мы избегали. Я решил принять за правду то, что сказала Хлоя, и поверить, что в ту ночь ничего не произошло. Она же всячески старалась не вспоминать свое мимолетное прегрешение. Если бы я не задумывался, могло показаться, будто между нами все осталось по-прежнему.
Нет, не осталось.
Время от времени я снова стал встречать Хлою после того, как она заканчивала работу в баре. Ни один из нас не хотел признать подоплеку моего энтузиазма. А она была такова: я ей больше не доверял. И это являлось частью молчаливой сделки, какую мы заключили между собой.
Однажды я застал Хлою в баре с мужчиной. Он сидел на высоком табурете, она стояла рядом, и я решил, что он — посетитель. Но затем увидел, как они склонились друг к другу и с каким мрачным лицом Хлоя слушает то, о чем он говорит.
Когда я вошел, она подняла голову, и я заметил, как то ли от испуга, то ли от опасения, что может случиться неприятность, расширились ее глаза. Мужчина тоже повернулся в мою сторону, но я, не обратив на него внимания, изобразил подобие улыбки и произнес:
— Привет! Ты готова?
Лицо Хлои нервно подергивалось.
— Ты сегодня рано, Шон.
Ее взгляд метнулся в сторону мужчины. Он смотрел на меня, и я тоже поглядел на него. Хлоя еще больше разволновалась.
— Шон, это Жюль.
— Привет, Шон, — кивнул тот.
Ему было лет тридцать, недурен собой, со щетиной на подбородке и тренированным в спортзале телом, чем он, видимо, старался компенсировать свои оттеняющие глаза почти по-женски длинные ресницы. Кожаная куртка и нарочито потертые джинсы были из явно дорогих и никак не тянули на образ эдакого свойского парня.
Я сразу сообразил, кто он такой. Он посмотрел на меня снисходительно, словно тоже догадался, кто перед ним. Я повернулся к Хлое:
— Когда ты будешь готова?
— Через десять минут, — ответила она, не глядя в мою сторону. И с опущенной головой торопливо отошла кого-то обслужить.
