Неподалеку, прижав ладони к губам, неподвижно застыла Греттен.
— Убери собаку! — кричал ей Жорж, преграждая дорогу кабану и одновременно отпихивая спаниеля. — Убери собаку!
Греттен не шелохнулась. Я видел, что старик теряет силы. Ему становилось все труднее не подпускать друг к другу животных. Когда я выбежал на поляну, он оглянулся, и Лулу, улучив момент, проскользнула у его ног. Жорж пошатнулся, выпустил доску, собака сделала попытку увернуться, но кабан бросился вперед. Раздались пронзительный визг и явственный хруст костей, когда челюсти кабана сомкнулись на задней ноге спаниеля.
Я устремился на кабана, надеясь отшвырнуть его от собаки. Но эффект был такой, словно налетел на дерево, и моя собственная инерция отбросила меня назад. Воздух вылетел у меня из груди, когда я шлепнулся на землю и стал отползать в сторону, яростно отпихиваясь от клыков разъяренной твари. Жорж успел поставить между нами доску и закричал:
— Давай другую!
Доска была приставлена к забору. Я схватил ее и кинулся назад, по пути подхватив с земли трость. Наставил доску на кабана рядом с доской старика и принялся колотить зверя тростью по голове.
— Не так сильно! — крикнул Жорж.
Но кабан даже ничего не почувствовал. Он бодал и пихал наши доски, а Лулу в это время тяжело отползла от места схватки, ее задняя нога безвольно волочилась за ней. На помощь подоспел Арно и добавил свой вес к нашему. Втроем мы навалились на кабана, загораживая досками глаза, и вскоре сумели затолкать его обратно в загон. Зверь бросался на забор, но Арно уже закрыл и запер ворота. Тяжело дыша, он мрачно повернулся к Жоржу.
— Как он вырвался наружу?
— Ворота были открыты.
— Господи, ты их хоть проверял?
Старик с упреком посмотрел на Арно.
— А как же?
— Сами они открыться не могли!
— Нет, — кивнул Жорж.
— Где Греттен? — Арно оглянулся.
Девушки нигде не было. Зато прибежала Матильда и склонилась над спаниелем. Собака в шоке тяжело дышала, задняя лапа висела на обрывках окровавленной кожи. Арно посмотрел на Лулу и поджал губы.
— Пойду принесу ружье.
Матильда попыталась поднять собаку.
— Что ты делаешь? — спросил отец.
— Отвезу ее к ветеринару.
— Не отвезешь! Пуля для нее лучший выход.
Прижимая к груди собаку, Матильда тяжело поднялась. Лапа беспомощно болталась, и Лулу жалобно скулила.
— Ты что, не слышала? — возмутился Арно.
— Слышала. — Матильда сделала шаг вперед, но он загородил ей дорогу.
— Ты никуда не поедешь! Положи ее на землю и…
— Не положу!
От ее непокорности Арно оторопел. Впервые дочь при мне перечила отцу. Он ожег ее взглядом, но она не опустила голову, противопоставляя холодное упорство его бешеному гневу.
— Я не дам ее убить. — Матильда не повысила голос, однако в нем звучала твердая решимость.
Я думал, что Арно ударит ее, но он, пропуская дочь, отступил в сторону.
— Как знаешь. Только не жди, что я заплачу ветеринару.
Матильда, сгибаясь под тяжестью собаки, прошла мимо.
— Позвольте мне? — предложил я.
— Ничего, справлюсь, — промолвила она, но от помощи не отказалась. Лулу застонала, когда Матильда передавала ее мне.
Я чувствовал, что Арно наблюдает за мной, и внезапно меня осенило: он решил, будто я помогаю Матильде из-за нашего утреннего разговора, мол, выполняю свою часть нашей не облеченной в слова сделки. Эта догадка меня разозлила. Я обернулся и увидел, что за нами стоит Греттен. Она плакала, отводила от Лулу взгляд, хотя ее тянуло посмотреть на искалеченную собачью лапу. Арно обошел меня и схватил дочь за руку.
— Это ты открыла ворота?
— Нет, — тихо произнесла Греттен.
— Тогда каким образом кабан вырвался на волю?
— Не знаю. Отстань от меня!
Греттен попыталась освободиться, но отец повернул ее лицом к собаке.
— Смотри, что ты наделала!
— Я ничего не делала. Отстань!
Она вывернулась и побежала в лес. Арно посмотрел ей вслед и обратился к нам:
— Раз собрались, идите! — И зашагал к загону.
Возвращаясь во двор, я старался как можно меньше трясти Лулу. Матильда несла за мною трость, и моя нога почти не болела. Когда мы добрались до фургона, Матильда разложила на пассажирском сиденье одеяло. Собака дрожала, но лизнула меня в руку, когда я устраивал ее в машине. Задняя лапа выглядела так, словно ее пропустили через мясорубку. Осколки белой кости виднелись из кровавого месива, и мне пришло в голову, что, может, Арно прав — мы только продлеваем мучения бедняги. Но собака была не моей, и я не хотел соваться со своим мнением. Матильда захлопнула дверцу и направилась к водительскому месту.
— Давайте отвезу, — предложил я, помня, как ей неприятно появляться в городе.
— Спасибо, не надо.
— Может, поехать с вами?
— Ничего, все в порядке.
Она показалась мне совсем чужой. Я смотрел вслед переваливавшейся на ухабах машине, пока фургон не свернул за поворот и не скрылся за деревьями. Поднятая им пыль улеглась, звук мотора стих, словно ничего не случилось.
Лондон
Жюль снова объявился в баре на следующей неделе. Было рано, и зал пустовал. Бойфренд Сергея, Кай, принес мне кофе и обсуждал с Ди, как лучше приготовить рисовый тимбаль. Я не сводил взгляда с входа. И только приготовился отпить кофе, как открылась дверь и вошел Ленни.
Он был один, но, если объявился здесь, существовала большая вероятность, что подойдет и Жюль. Я поставил кофейную чашку на стол. Ленни безразлично посмотрел на меня, но давая понять, что он помнит, кто я такой. И подошел к стойке там, где обслуживала Ди.
— Бутылку «Стеллы»!
Когда он протянул руку за сдачей, я заметил на его запястье золотые часы. «Ролекс» или копия, массивные, украшенные драгоценными камнями. Он перехватил мой взгляд.
— Что зыришь?
— Восхищаюсь вашими часами.
Я вспомнил, как он спросил время, когда мы с Хлоей встретили его на темной улице. Не мог представить, что у него отложилась та ночь в памяти или возникли такие же ассоциации. Но я недооценил Ленни. И когда его лицо со щетиной на подбородке повернулось в мою сторону, у меня похолодело в груди.
— Ты меня нисколько не колышешь. И если у тебя есть голова на плечах, держись подальше. — Убедившись, что я усвоил сказанное, Ленни забрал пиво и двинулся к столику.
— Что случилось? — удивилась подошедшая Ди.
