Интуиция уже подсказала ей ответ, но Амалия все равно должна была спросить. Она не могла остаться на вилле с Талосом, даже если бы он не просил ее уйти.
— Не сегодня. Завтра мне рано вставать. И тебе надо хорошенько выспаться. Я провожу тебя.
Его слова имели смысл. Но она все равно почувствовала себя так, словно он воткнул ей нож в сердце.
Амалия заставила себя улыбнуться и потянулась вверх, чтобы поцеловать Талоса, делая вид, что ничего не случилось. Однако у нее возникло ощущение, что он торопится закончить их отношения.
Увидев короля Астреуса Каллиакиса, Амалия испытала шок.
На фотографиях король был высоким и красивым мужчиной. На своем восьмидесятилетии, несмотря на седину в черных волосах, он излучал энергию. Именно такого человека она приготовилась увидеть.
— Простите, что не встаю, чтобы приветствовать вас, — сказал король слабым голосом. — Если бы я мог встать, я бы поцеловал вам руку.
Амалия не знала, что на нее нашло, но когда король протянул ей худую руку, она ее поцеловала. Он тепло улыбнулся ей, а затем жестом попросил медсестру подкатить его кресло-каталку к столу.
Амалия старалась поймать взгляд Талоса, но он избегал ее так же, как избегал разговоров с ней. Он довольно прохладно поговорил с ней по телефону, когда она утром сообщила ему что у нее начались месячные.
Будучи мазохисткой по натуре, Амалия испытала разочарование от того, что не забеременела. Хотя она никогда не планировала становиться матерью. Она понятия не имела, какая мать из нее получится, но была уверена, что Талос будет фантастически хорошим отцом. Она вздохнула. Бессмысленно мечтать о том, что не осуществится.
Теперь она понимала, почему Талос такой озабоченный. Он постоянно думал о своем дедушке.
Ей было невдомек, отчего он не сказал ей, что дед болен. Не просто болен, а умирает. Должно быть, он потерял половину веса своего тела.
— Вероятно, вам любопытно, почему я захотел встретиться с вами, — прохрипел король, как только подали томатный суп с базиликом.
— Я полагаю, вы хотели видеть женщину, которая будет играть последнюю пьесу вашей жены.
Произнеся эти слова, Амалия вздрогнула. Сегодняшняя репетиция стала шагом назад. У нее опять случился нервный срыв. Она искала глазами Талоса, который мог ее поддержать, но его нигде не было, потому что он уехал в Афины.
— Вы правы. — Он посмотрел на нее водянистыми карими глазами. — Расскажите о себе.
— О своей карьере?
Он махнул рукой:
— Я хочу знать, что вы за человек. Какая музыка вам нравится, какие книги вы читаете, какие фильмы смотрите.
Амалия говорила почти все время, а король время от времени вставлял одобрительный комментарий. Она радовалась тому, что провела детство среди властных людей, в противном случае она бы очень смущалась за ужином с королем.
Он ел очень мало: несколько ложек супа, немного красного окуня.
Талос молчал, смотря на своего деда. Он ни разу не встретился с ней взглядом.
Когда подали десерт — фисташковые пирожные с шоколадным муссом, король спросил наконец, почему она решила играть на скрипке.
— Вам трудно разучивать новые мелодии?
Она размышляла над этим вопросом, понимая, что Талос смотрит на нее.
— Это похоже на чтение книги, где слова — это ноты, а все прилагательные заменены темпом и динамикой.
Астреус хрипло рассмеялся:
— Наверное, вы правы.
Она тоже рассмеялась:
— Я, скорее всего, преувеличиваю. Надо было просто сказать, что я читаю музыку так, как вы читаете книгу.
— А легко ли вам было разучивать пьесу моей жены?
— Для меня это был незабываемый опыт, — честно ответила она, стараясь уклониться от пристального взгляда Талоса. — Можно вас спросить?
Король кивнул.
— Она играла вам эту пьесу?
— Нет. — Его взгляд потускнел. — Она никогда не говорила о своей музыке, когда ее сочиняла. Она играла пьесу только после того, как окончательно ее дорабатывала. — Он ссутулился. — Она заболела воспалением легких незадолго до завершения пьесы. Она изо всех сил старалась ее закончить, моя жена была очень решительной женщиной. Но она умерла через два дня.
— Мне очень жаль.
— Я до сих пор скучаю по ней. Постоянно.
Забыв о протоколе, Амалия наклонилась к королю и коснулась ладонью его руки.
В его глазах вспыхнул шок, но он не предпринимал никаких попыток сопротивляться, а, наоборот, наклонился ближе к ней.
— Ваша жена создала мелодию любви, — мягко сказала Амалия. — Это дань вам.
— Откуда вы это знаете? — прошептал король, наклонившись к ней еще ближе.
— Я не могу объяснить этого, но я это чувствую. Она написала эту пьесу с любовью в сердце. Но это была не материнская любовь, а любовь к мужчине.
Король закрыл глаза. Амалия осмелилась взглянуть на Талоса, который сидел неподвижно, стиснув зубы. Она не могла понять его взгляд.
Астреус открыл глаза и посмотрел на Амалию еще внимательнее, а потом кивнул придворному, стоящему справа от него. Придворный покинул столовую и почти сразу вернулся с футляром для скрипки. Он положил его на стол перед королем.
Астреус жестом попросил Амалию открыть футляр. Она повиновалась. Она уловила великолепный аромат дерева и смолы, как когда-то в детстве, когда отец подарил ей первую скрипку.
Она попыталась вынуть скрипку из футляра, но король остановил ее, положив руку на инструмент и погладив его.
— Это скрипка Рэи, — сказал он. — Инструмент работы Массимо Чинелли. Это был мой свадебный подарок для нее.
Массимо Чинелли был одним из самых выдающихся скрипичных мастеров двадцатого века. Его скрипки были настолько искусно сделанными, что конкурировали со скрипками Страдивари.
— Я завещаю ее вам, — произнес король.
— Что вы имеете в виду?
— Эта скрипка ваша, дитя мое.
— Моя?..
Король печально улыбнулся:
— Она пять лет лежит без дела. На ней надо играть. Я знаю, вы будете ею дорожить, и вы будете чтить память Рэи. Возьмите скрипку, деточка.
Амалия потеряла дар речи. Она знала, что король не шутит, но все-таки… Король Агона передал ей одно из самых ценных владений своей жены.
— Спасибо, — сказала она, беспомощно пожав плечами.
— Не за что, — загадочно ответил он, подозвал медсестру и заговорил с ней по-гречески.
Медсестра взялась за поручни его кресла-каталки.
— Я желаю вам спокойной ночи, — произнес Астреус. — Мне было очень приятно с вами познакомиться, дорогая.
