По натуре Талос Каллиакис воин. Он будет бороться до конца, даже если ему придется силой затащить Амалию на сцену и удерживать ее там в вертикальном положении, пока она играет. Пока они были вместе, она поняла, что может играть.
Она вспомнила репетицию в начале недели, когда его присутствие позволило ей сыграть всю пьесу, не прячась за ширмой. В его светло-карих глазах читалась гордость и беспокойство за ее спокойствие.
Схватив телефон, она позвонила координатору гала-вечеринки.
— График выступлений изменился? — напрямик спросила Амалия.
— Час назад мне сказали, что финальную оркестровую пьесу исполнит другой скрипач, — ответил координатор. — Но я до сих пор не знаю, кто именно выступит.
— Мой оркестр будет играть заключительную часть?
— Да.
— Спасибо.
Амалия потерла ладонью рот, а затем набрала номер Мелины — инструктора по кикбоксингу.
— Мелина? Мне нужна ваша помощь.
Глава 15
Предполагалось, что гала-вечеринка будет иметь успех. Театр под открытым небом был заполнен до отказа. День начался с объявления Гелиоса о своей помолвке с принцессой Каталиной Монт-Клер, а затем гостей развлекал детский хор и всемирно известная цирковая труппа.
Талос был слишком взволнован, чтобы наслаждаться этим.
Утром он сообщил своему деду, что Амалия не будет выступать. Он сказал ему, что оркестр репетировал в Париже с другим скрипачом перед вылетом на Агон и именно этот скрипач будет играть.
Его дед прямо посмотрел ему в глаза и ответил:
— У дублера ничего не получится. Мы оба знаем, что Амалия лучшая.
Талос ответил резким кивком, отказываясь думать о тихих словах короля и его взгляде.
В настоящее время на сцене шел предпоследний акт сокращенной версии «Щелкунчика», исполняемого балетной труппой Агона. Король сидел слева от Талоса и вроде бы наслаждался представлением.
Наконец балет закончился — опустился занавес. На сцене стал рассаживаться Национальный оркестр Парижа.
Конферансье — известный американский комик, вышел на сцену и стал развлекать гостей шутками. В какой-то момент он поднял руку, прося тишины.
— Пришло время для финального выступления, — посерьезнев, сказал он. — Дамы и господа, сейчас будет исполнена последняя музыкальная пьеса прекрасной королевы Рэи. Я представляю вам Национальный оркестр Парижа и их знаменитую скрипачку, Амалию Картрайт.
Талос опешил.
Послышались бурные аплодисменты — поднялся занавес.
Сначала Талос решил, что конферансье не предупредили об изменении. Он поднялся на ноги, желая выяснить, что пошло не так.
Но потом он увидел фигуру в левой части сцены.
Его сердце сжалось. Казалось, его ноги приросли к полу. Дед осторожно взял Талоса за запястье и потянул его к себе.
Не сводя с Амалии взгляда, Талос сел, тяжело дыша.
Амалия выглядела красиво. Божественно. На ней было облегающее платье выше колен с круглым вырезом и короткими рукавами. Его цвет красного вина выгодно выделял ее на фоне оркестрантов, одетых в черное, и оттенял бледность ее кожи. Она уложила волосы в элегантный пучок. Она казалась хрупкой. Невероятно хрупкой. И испуганной, как кролик, попавший под свет автомобильных фар.
Она оглядела зал и посмотрела на королевскую ложу. В ложе было слишком темно, но Талос мог поклясться, что Амалия увидела его.
Дирижер встал перед оркестром, наступила тишина.
Прикусив губу, Амалия положила скрипку под подбородок и подняла смычок. Она выпрямилась, потом закрыла глаза и заиграла.
Талос затаил дыхание. Казалось, сидящие рядом с ним братья и дед тоже перестали дышать. Во дворце все знали, что скрипачка страдает от страха перед сценой.
Но их беспокойство было необоснованным.
Амалия играла бесподобно. Звуки скрипки были чистыми и восхитительными.
Девочка-вундеркинд стала настоящим виртуозом.
Приблизившись к финалу, Амалия открыла глаза и посмотрела на королевскую ложу. По ее щекам текли слезы.
Дед потянул Талоса за рукав.
У Талоса сдавило грудь, когда он увидел, что в глазах короля стоят слезы.
— Неужели мой внук-воин так боится любви женщины, что готов отказаться от истинного счастья? — спросил он сдавленным голосом.
Слова деда попали в точку. И тут до Талоса дошло, что он безнадежно влюбился в Амалию.
Смотря на красивую женщину, стоящую перед тысячной аудиторией, он почувствовал, будто возрождается к жизни. Ему показалось, что от восторга сердце выскочит у него из груди.
Раздались аплодисменты.
Все поднялись на ноги — и оркестр, и зрители.
Вытирая лицо дрожащими руками, Амалия поклонилась королевской ложе, а потом зрительному залу. Дирижер, хлопая в ладоши, подошел к ней, положил руки ей на плечи и расцеловал ее в щеки, а затем поклонился ей. Она рассмеялась и прижала руку ко рту, поражаясь его реакции. Талосу хотелось бежать на сцену и обнять Амалию.
Но сейчас нельзя ее отвлекать. Она должна насладиться своим триумфом.
Она снова взглянула на королевскую ложу и послала воздушный поцелуй королю. По ее щекам сильнее потекли слезы.
Зрители требовали сыграть на бис.
Амалия и музыканты Национального оркестра Парижа отправились на банкет во дворец.
Она взяла бокал шампанского и отпила из него, по-прежнему не веря тому, что сделала.
Оба ее родителя прислали ей сообщения.
Отец Амалии написал ей: «Я очень горжусь тобой, милая. Возможно, твоя старая мечта играть со мной в Карнеги-Холл сбудется. Целую». Сообщение матери Амалии было намного длиннее и эмоциональнее.
Поддавшись импульсу, она ответила родителям и предложила им отпраздновать ее успех вдвоем. Жизнь слишком коротка, чтобы быть несчастным, и слишком коротка, чтобы коротать ее в одиночестве. После развода ни отец, ни мать Амалии не нашли своего счастья. За время пребывания на Агоне Амалия поняла, что должна простить прошлое. Ее родители тоже должны примириться со своим прошлым.
Прозвучал сигнал гонга, привлекая всеобщее внимание в зале. Церемониймейстер вошел в зал и объявил о прибытии его величества короля Астреуса и принцев Гелиоса, Тесея и Талоса.
Душа Амалии ушла в пятки, когда придворный подошел к ней, чтобы подвести ее к королевской семье. Ее предупредили, что она будет первой, с кем поговорят королевские особы.
Сделав глубокий вдох, она допила шампанское и пошла за придворным к ожидающей ее королевской семье. Остальные гости выстроились в очередь у нее за спиной.
