Пожилой мужчина с копной седых волос вышел из парадной двери, чтобы поприветствовать Амалию.
— Добрый вечер, мадам! — тепло сказал он. — Я Костас.
Объясняя, что он управляет главной виллой его высочества принца Талоса, он показал ей коттедж, который станет ее домом на ближайший месяц. Небольшая кухня была хорошо укомплектована, на нее ежедневно доставляли свежие фрукты, хлеб и молочные продукты. Если Амалии захочется что-нибудь поесть, она может заказать еду по телефону с главной виллы.
— На вилле есть тренажерный зал, бассейн и спа-салон, которым вы можете пользоваться когда хотите, — произнес Костас, прежде чем уйти. — Вы можете воспользоваться любым автомобилем из гаража. Если понадобится, мы предоставим вам водителя.
Значит, Талос не собирается держать ее в плену в коттедже? Что ж, приятно это слышать.
Она думала, что он заберет ее из аэропорта, запрет в холодном подземелье и откажется выпускать из него, пока она не научится в совершенстве исполнять пьесу его бабушки.
При мысли об этом по спине Амалии пробежала дрожь.
Ей стало любопытно, какого психоаналитика для нее найдет Талос. Врачу придется приложить немало сил, чтобы ей помочь. У нее ровно четыре недели и два дня до выступления перед королем Агона на юбилейной гала-вечеринке. За тридцать дней она должна выучить новое произведение, оркестр должен будет ей аккомпанировать. И ей придется преодолеть нервозность, которая парализовала ее более половины ее жизни.
Глава 4
Наступило утро, бодрящее и яркое. Быстро приняв душ, Амалия надела свои любимые черные джинсы и рубашку сливового оттенка, а затем приготовила себе легкий завтрак, который решила съесть на частной веранде. Поедая йогурт с медом и потягивая крепкий кофе, она расслабилась, сидя в плетеном кресле. После парижской суеты она чувствовала себя просто замечательно.
Если она притворится, то сможет забыть, почему оказалась на этом острове, и будет думать, что у нее отпуск…
Ее спокойствие длилось недолго.
Вернувшись в дом, она налила себе еще кофе, а потом вышла на веранду. В освободившемся кресле восседал Талос и нарезал дыню.
— Доброе утро, певчая птичка, — сказал он и сверкнул белыми зубами.
Сегодня он был одет небрежно: мешковатые хлопчатобумажные брюки цвета хаки, черные ботинки и серый свитер с V-образным вырезом и длинными рукавами. Он был небритым, а его волосы выглядели так, словно он просто пригладил их руками. Поставив кружку на стол, она уловила свежий аромат его геля после душа.
— Это для меня? — спросил он, кивая на кружку.
Она пожала плечами, решив вести себя беспечно:
— Если вы не против обмена микробами.
— Я уверен, у такой красивой женщины, как вы, микробов не бывает.
Она недоверчиво подняла бровь и вздрогнула, услышав его глубокий бас. Потом она вернулась в дом, радуясь предлогу, чтобы на мгновение уйти от Талоса и успокоиться. Включив кофеварку, она поняла, как часто бьется ее сердце.
Он испугал ее своим присутствием, вот и все. Накануне вечером она получила электронное письмо от его личного секретаря, в котором говорилось, что тот принесет ей партитуру в середине утра. Но он не упомянул, что ее навестит принц Талос. На самом деле она надеялась, что он останется во дворце и они больше не увидятся.
Выйдя на веранду, она увидела, что Талос держит в руке кружку и с отвращением морщится.
— Что это? — спросил он.
— Кофе мокко.
— Какая гадость!
— Значит, не пейте его.
— И не буду. — Он поставил кружку на стол и оттолкнул ее от себя, а потом кивнул на вторую кружку. — А там что?
— Кофе мокко. Если вы хотите другой кофе, то кухонная кофеварка в распоряжении.
В контракте, который она подписала с Талосом, не говорилось, что она будет готовить ему кофе.
Отвратительный контракт!
Она отмахнулась от этой мысли до того, как пришла в ярость. Если она будет кипятиться из-за его несправедливости, то не сможет острить и дерзить Талосу.
Когда она села за стол, непроизвольно отодвинувшись подальше от Талоса, он потянулся за яблоком. Вынув из кармана брюк металлический предмет, он нажал на боковую кнопку, и предмет превратился в нож с лезвием длиной по меньшей мере пять дюймов.
Талос заметил, как Амалия вздрогнула.
— Вас беспокоит мой нож? — спросил он.
— Нет. Вы получили эту вещицу, когда были бойскаутом? — спросила она с большим пренебрежением, чем следовало.
— Вещица? — Он развернул кресло, прищурился и бросил нож перед собой. Нож рассек воздух и вонзился в вишневое дерево, растущее в десяти футах от них. Он не потрудился скрыть свое удовлетворение. — Эту вещицу мне подарил мой дед по случаю моего окончания Сандхерста.
— Я под впечатлением, — отрезала она. — Я всегда думала, что в Сандхерсте учатся исключительно джентльмены.
Ей стало интересно, достаточно ли нахально она ему ответила.
— Вы пришли ко мне только за тем, чтобы резать беззащитные деревья? — спросила она.
Он поднялся на ноги.
— Я принес партитуру.
Он подошел к вишневому дереву и вытащил из него нож. Возвращаясь к столу, он знал, что Амалия настороженно отслеживает каждое его движение. Он принялся чистить яблоко.
Талос не понимал, зачем запустил в дерево острый нож. Вероятно, он хотел покрасоваться перед Амалией.
Он ни разу не был в компании человека, который считал бы его присутствие таким нежелательным. Люди жаждали общения с ним. Никто не относился к нему равнодушно.
Но Амалия вела себя так, словно ей не было до него дела.
— Это она? — спросила Амалия, открывая папку с партитурой.
— Вы выглядите так, будто боитесь прикоснуться к ней.
— Я никогда не держала в руках ничего сочиненного королевой.
Он с любопытством изучал ее:
— Вы почтительно смотрите на партитуру, но не проявляете ко мне, принцу этой страны, никакого уважения.
— Уважение надо заслужить, месье, — сказала она. — А вы не сделали ничего, чтобы его заслужить.
Почему она не боится его?
— На этом острове наши подданные с рождения уважают королевскую семью, — произнес он.
— Вы зарабатываете их уважение грубой силой? Или вы предпочитаете обычный шантаж?
— Пятьсот лет назад высокомерное отношение к члену королевской семьи Агона считалось изменой.
— Если бы этот закон был по-прежнему в силе, я уверена, число ваших подданных равнялось бы нулю.
— Этот закон был принят в сенате в благодарность моей семье за сохранение этого острова в безопасности. Но именно мои предки отменили его.
