— Я так и думал, — сквозь зубы бросил Глухов, — вот же твари неблагодарные…
— Вы когда в последний раз видели свою бывшую жену? — оборвал его Андрей.
В трубке стало очень тихо, потом стук повторился, послышались звуки шагов. Глухов точно мерил шагами немаленькое, похоже, помещение, потом сказал:
— Разболтали, уже и ты в курсе моей личной жизни. Ладно, было бы смешно думать, что тебя оставят в неведении. Давно, год или два назад. Это важно? Не знаю, что там тебе натрепали, но у нас с Риткой друг к другу претензий нет, мы по-хорошему расстались.
Он говорил нарочито спокойно, будто все равно ему было, но в голосе появилось напряжение.
— Я понял, — сказал Андрей, — но остальное не по телефону.
— В понедельник поговорим, — бросил Глухов в трубку, — из аэропорта позвоню.
И дал отбой. Андрей подошел к окну, прижался лбом к стеклу. Первым делом подумал, что в понедельник покинет этот городишко и забудет о нем навсегда, что получит деньги и отдаст их Светке, пусть сама купит квартиру по своему вкусу и тоже навсегда исчезнет из его жизни. А он останется… С чем останется, с кем?
Будущее показалось чем-то вроде уходящей за горизонт серой равнины, где вода, земля и небо неотличимы, им нет конца и края, и сколько бы ни шел, ничего не изменится, и эта пустыня, как зыбучие пески, будет вечной. Накатило вдруг желание по примеру Глухова надраться хорошенько и не вспоминать хоть денек ни завод его, ни крыс сотрудников, ни рейдеров, ни Светку, ни мать. Ничего он не потеряет, в понедельник сдавать все равно некого: Шпиньков в морге, рейдеры кто экономисту компанию составил, кто в полиции, Рита пропала, искать ее смысла нет, да и шансов тоже немного. Получалось, что Андрей совершенно свободен: договор он выполнил, рейдеров обезвредил, крысу заводскую вычислил, можно и отдохнуть. Но привычка доводить начатое до конца взяла верх, Андрей посидел еще немного, припомнил, как все было — от гроба в директорском кабинете до сегодняшнего дня, — собрался и поехал на другой конец города, где у магазина «Спиртной» уже собрались постоянные покупатели. Среди них был и молодняк, которому по фиг, что пить, лишь бы в голову шибало, и постарше, предпочитавшие напитки из стеклянной посуды, имелись тут и особи женского пола.
Сам магазин представлял собой переделанный вагончик-бытовку: стены обшиты мутно-желтым сайдингом, примерно половина отгорожена прилавком с решеткой, вмурованной в потолок, за решеткой рыжая рыхлая бабища, золотозубая, с писклявым голосом. Недобро глянула на Андрея, окатила презрением с головы до ног, но спеси поубавилось, когда он выбрал самое дорогое, что тут имелось, безусловный контрафакт, но во внушительной посуде. Сдачу не взял, вышел, неспешно оглядел хануриков, те насупились и примолкли. Их барышня, толстенькая, изрядно потасканная брюнетка с жуткими «стрелками» едва ли не до ушей, напротив, мило улыбалась Андрею и строила ему глазки. На вид ей было под сорок или около того.
— Девушка, вас как зовут?
«Девушка» брюнетке понравилось, она подошла ближе и поджала криво намазанные губки.
— Аня, — неожиданно приятным голоском выдала она. Андрей показал ей бутылки, поманил ее к себе, Анюта сунулась вперед, но ее оттолкнул длинный сутулый детина с бритой башкой.
— Стоять. — Он повернулся к Андрею.
Тот поставил покупки на груду ящиков, чуть согнул руки в локтях. Детина сдал назад, Анютка врезала ему промеж лопаток, и тот согнулся еще сильнее.
— Отвали. — Она прошлась ему по ногам, встала напротив Андрея.
Вблизи стало видно, что «стрелки» неровные, дешевая помада скаталась на губах, а крашеные пегие волосы давно не мыты.
— Пойдем прокатимся. — Андрей пошел к машине. Анютка подхватила пакет с бутылками и заторопилась следом.
Отъехали недалеко, на бетонку между блочными монстрами и пустырем. Под ветром качались бурая полынь и крапива, по крыше стучал дождь. Андрей открыл мартини, налил в пластиковый стаканчик и подал Анютке. Та схватила, осушила разом и вдруг застеснялась, по-девичьи захлопала ресницами и сделала губки куриной гузкой. Андрей налил ей еще, и Анюта больше не торопилась. Пригубила, поставила стаканчик на подлокотник и положила ладонь на колено Андрею. Тот улыбнулся.
— Погоди, не спеши. — Анютка отпила еще и раскраснелась, расстегнула воротник из мокрой «чебурашки», потянула «молнию» мятой зеленой куртки.
— Пашку Мартынова знаешь? — Андрей сжал Анютины пальцы с ободранным красным маникюром. Потаскушка кивнула.
— Он в соседнем доме живет, — пропела ласково, — на первом этаже. Денег тебе должен?
— Да, — ухватился за идею Андрей, — взял пять тысяч и не отдает. Проводи меня к нему.
И показал Анютке тысячу рублей. Та потянулась к деньгам, Андрей зажал купюру в пальцах, чуть отвел руку. Анютка насупилась и отвернулась, глотнула из стаканчика. Андрей бросил деньги ей на колени.
— Покажешь, еще столько же дам. И пойло все твое.
Сделка состоялась, Анютка застегивала куртку и командовала: прямо, теперь налево, снова прямо, осторожно, тут яма у бортика, не видно под водой, тут еще раз налево, приехали. «Тойота» проехала мимо крайнего подъезда ободранной сине-белой девятиэтажки, над крыльцом нависал синий козырек с густой травкой вдоль карниза, на дорожке стояла бабка с костылем, рядом чесалась дворняга.
— Вон окна его, — прошептала Анютка, — второе от угла и третье, кухня и большая комната.
— Он с кем живет? — Андрей осматривался, бабка повернулась к ним и пялилась на незнакомую машину, псине было все равно.
— Один, — сообщила Анюта, — мать у него умерла два года назад, а жены не было. Все ищет себе принцессу…
Барышня фыркнула, надменно задрала нос. Андрей остановился чуть в стороне от дома, так, чтобы машину не было видно из окон. Сунул Анюте в руки пакет с бутылками, выскочил из машины и помог «девушке» выйти. Анютка аж расцвела, элегантно подала руку и кое- как выбралась из покачнувшейся машины. Андрей взял барышню под руку и крепко сжал локоть.
— Пойдем, проводишь.
Анютка дернулась неожиданно сильно, едва не выронила пакет.
— Нет, такого уговора не было! — зло шептала она. — Я не пойду.
— Денег не получишь. — Андрей разжал пальцы, и Анютка успокоилась. Пробубнила что-то недовольно, прижала к пузу пакет и потопала к подъезду. Андрей держался сбоку от нее, опустил голову. Прошли мимо бабки, что, несомненно, обернулась им вслед, мимо пса, обогнули лужу и вошли в темный подъезд. На ступеньках валялись окурки вперемешку с рекламной макулатурой из почтовых ящиков, воняло гниющей органикой, откуда-то несло сыростью.
— Вон его квартира, — Анютка показала на обитую дерматином дверь слева от лифта. Андрей толкнул девушку вперед, та еле удержалась на ногах и выругалась.
— Звони. — Андрей показал ей деньги и встал у стенки, Анютка недовольно зыркнула на Андрея и постучала по дерматину.
