Я закоченел, пока добирался домой. Печка у меня в машине барахлит, а сегодня вообще забастовала. Я встал под обжигающе горячий душ, чтобы оттаять, и вылез из-под него красным как рак. Судя по отражению в зеркале, на голове у меня по-прежнему творилось черт знает что, но я хорошо знал, что любая попытка призвать свою гриву к порядку обречена на провал. Я взял бритву и принялся истреблять трехдневную щетину. Вообще-то по субботам я не бреюсь. Как правило, я делаю это в понедельник утром, перед работой. Но тут почему-то захотелось.
Думаю, мне просто надо было занять руки, пока мозги работали сами по себе. Потому что, кончив бриться, я принялся за уборку квартиры.
В голове все еще звучали слова матери: «Будут свои дети – поймешь». Я могу сомневаться в чем угодно, но есть одна вещь, в которой я уверен. Я хочу иметь детей. Рождение Клары окончательно убедило меня в этом. Оно убедило даже моих друзей, уже начавших терять надежду, что я когда-нибудь найду родственную душу. Если бы еще они смирились с тем, что я пока не готов ее искать…
В тот раз, когда я ночевал у Жюльена, я заснул, обнимая Клару. Так и застала нас Гаэль, когда пришла в восемь часов утра. Она даже сфотографировала нас, прежде чем разбудить. Я бережно храню это фото в своем телефоне. Чтобы когда-нибудь показать своей крестнице, как нежно держал ее крестный отец, когда ей было всего несколько месяцев.
Я так увлеченно орудовал пылесосом, что не услышал звонка в дверь. Только когда я выключил агрегат, ревущий, как реактивный самолет, я понял, что кто-то исступленно давит на кнопку звонка. Я натянул майку и понесся открывать, чуть не споткнувшись по дороге о шнур пылесоса.
– Добрый… Синди?
Передо мной стояла моя бывшая девушка – то же безупречное каре светлых волос, а талия еще тоньше, чем в моих воспоминаниях. Я застыл с разинутым ртом, вцепившись в дверную ручку.
– Здравствуй, Тибо, – ответила она. – Можно войти?
Я что-то проблеял, как дурак, и пропустил ее в гостиную. Поравнявшись со мной, Синди чмокнула меня в щеку. Все так же молча я запер дверь. Когда я обернулся, она как раз снимала пальто и скидывала туфли на каблуках. Я узнал ее черные чулки и юбку. Зато блузку она надела новую, и, должен признать, она очень ей шла.
Она заметила, что я ее разглядываю, и улыбнулась. Я успел очухаться и побежал за штанами.
– Ты что там делаешь? – спросила она.
– Одеваюсь, – ответил я из спальни.
– Ты и так был одет, – заметила она.
– Не для гостей же.
– Но это же я. Мы друг друга и голыми видели, а ты был в шортах…
Я понимал, что она права, но все же предпочел надеть штаны. На кресле валялись джинсы, я быстро натянул их и вернулся в гостиную. Синди, устроившись на диванчике, растирала ступни.
– Одно мучение с этими каблуками! – простонала она.
– Никогда не понимал, зачем вы их носите.
– Они делают фигуру изящнее. Ты не согласен?
– Я…
– А ведь тебе нравилось, когда…
Она не договорила. Незачем. Конец мы оба знали. Воспитание, требующее быть вежливым и любезным, помогло мне сохранить лицо: я опрометью кинулся в кухню.
– Хочешь чего-нибудь выпить?
– Не откажусь от вина, если есть.
– Может, где-нибудь в недрах шкафа и осталась бутылка, но гарантировать не могу.
– Ах да, я и забыла: ты же у нас месье Фруктовый Сок! – рассмеялась она.
Я обшарил кухонные шкафы и все-таки нашел бутылку вина. Очевидно, она здесь с момента нашего разрыва – братец тогда решил меня утешить и устроил импровизированную домашнюю пирушку. Через несколько минут я вернулся в гостиную с двумя полными бокалами, один с вином, другой с грушевым соком.
– А ты что пьешь? – спросила Синди.
– Как обычно.
– А…
Интересно, помнит ли она, что я люблю. Мы прожили вместе очень долго, но я всегда полагал, что она мыслит слишком «глобально». Тогда меня все устраивало, но теперь, по зрелом размышлении, мне кажется, что ей не хватало искренности. Я знал о ней все до мельчайших подробностей, она же интересовалась моими делами только по необходимости.
– Прошу… – сказал я, вручая ей бокал. – А зачем ты пришла?
– О, ты сразу берешь быка за рога! – воскликнула она и отпила глоток.
– Согласись, я имею право удивиться, разве нет?
– Ты прав. Я просто зашла узнать, как дела.
В голове у меня тут же возникла моя книга-игра. Если Синди пришла, чтобы узнать, как у меня дела, перейди на страницу 15. Хорошо, я иду на страницу 15 и читаю: «Тревога!»
– Вот как, – бесцветным голосом ответил я. – Ну, как видишь, все как было.
«Или почти как было», – добавил я про себя. Я точно не стану рассказывать ей о том, как провел последние дни.
– А что слышно у Жюльена? – спросила она. – Гаэль уже родила?
– Да, у них Клара. Она просто прелесть.
– Кто – Гаэль или Клара?
– Обе.
Она еще раз отпила из бокала и поставила его на стол, рядом с моим телефоном.
– Вот, можешь посмотреть, если хочешь, – сказал я, взяв телефон со стола.
Я собирался протянуть телефон Синди, но она встала и пересела ко мне ближе. Я пролистал фотографии, пока не дошел до той, где мы с Кларой спим в обнимку. Она долго молча разглядывала ее, затем посмотрела на меня:
– Очень хорошенькая. Это давно снято?
– Нет, всего несколько дней назад.
– Так ты у них ночевал?
Я кивнул. Мне казалось, что у нее в голове тоже имеется книга-игра. Моя застряла на странице 80: «Продолжай вести себя любезно».
– Ну, а ты как? – спросил я, чтобы избежать неловкого молчания. – Что новенького?
– О, я сменила место работы, и новое мне очень нравится.
– И в каком филиале ты теперь работаешь?
– Юго-западном.
– Но это же у черта на рогах!
– Да, но я время от времени сюда приезжаю. На выходные. Повидать родных, друзей.
– Так я отношусь к друзьям?
Тут я слегка отклонился от страницы 80, на секунду свернув к варианту: «Немного позли ее». Но, похоже, мой вопрос ничуть ее не смутил.
– Ну конечно! – воскликнула она.
– Вот как…
– А что такое? Разве я тебе не друг?
Н-да, этот вопрос тянул на десять тысяч евро. Страница 77: «Будь искренним».
– Знаешь, как-то странно утверждать, что ты мне друг, если вспомнить наше прошлое и особенно то, чем все закончилось.
– Ты все еще на меня сердишься?
