Самым сложным для Алегры стало осознание того, что она никогда не была желанной и любимой. Отец не пытался скрыть разочарования, что его наследник — девочка. В детстве и юности и дня не проходило, чтобы Алегра не чувствовала разочарования.
Сейчас отец двинулся дальше. У него новая семья и новый ребенок. Алегре в ней места не было.
— Драко сам расскажет тебе о нашем соглашении. А вот и он сам.
Она повернулась и увидела в дверях его высокую стройную фигуру. Их взгляды встретились. Странное необъяснимое чувство охватило девушку. Оно нарастало в груди, потом опустилось вниз живота. Алегра при встрече с Драко всегда ощущала одно и то же. Чувства обострялись, пульс ускорялся, сердце совершало кульбиты, дыхание перехватывало.
Драко был одет повседневно: брюки цвета мокрого камня, белая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Однако это не умаляло его ауры лидера, держащего все в своих руках. Когда он входил в комнату, все оборачивались, а сердце каждой женщины трепетало, как, впрочем, сейчас сердце Алегры. Из каждой его клеточки так и сочился сексуальный соблазн. Она всем телом ощущала его призыв к ее женским гормонам. Так альфа-самец зовет свою самку. Когда она находилась рядом с ним, казалось, тело начинало существовать отдельно от разума.
Какая же загадочная штука разум. Несмотря на то что Алегра ненавидит Драко всей душой, стоило ему появиться в поле ее зрения, как воображение тут же начинало рисовать картины его обнаженного тела, сплетающегося в страстных объятиях с ее телом. Оставалось лишь скрываться за ширмой напускного сарказма и безразличия. Он считает ее мегерой. Ну и что с того? Это лучше, чем если бы он знал, что она втайне сходит с ума по его телу. То же самое она чувствовала и в шестнадцать лет, но тогда имела неосторожность продемонстрировать свои чувства, за что и была пристыжена. Теперь она предпочитала помалкивать о том, что мысленно, подсознательно продолжает представлять его и себя во всевозможных эротических позициях, более подходящих для порнофильмов. Она скорее даст себя четвертовать, чем признается в том, что ее последний за прошедший год секс был с Драко. Да и то лишь в ее собственном воображении.
— Драко, как мило, что ты присоединился к нашему небольшому семейному торжеству. Неужели у тебя сегодня не намечается свидания с очередной пустоголовой блондинкой?
Драко надменно улыбнулся краешком губ.
— У меня сегодня свидание с тобой, дорогуша. Разве отец не предупредил тебя?
Алегра посмотрела на него так, что, казалось, от этого взгляда замерзнет пламя.
— Мечтай больше, Папандрю.
Драко ничего не ответил, хотя при этом вид у него был такой, будто он смеялся ей в лицо. Ее отказ еще больше заводил его. Проблема подростковой влюбленности в том, что она никогда не забывается.
— У меня к тебе предложение. Мне озвучить его при отце или наедине?
— Мне все равно, как и что ты будешь предлагать. Ты в миллион лет не дождешься от меня согласия, — бросила Алегра.
— Ой, кажется, слуги зовут меня по важному делу, — выпалил отец и ретировался из комнаты как ошпаренный.
Драко и Алегра остались в комнате одни. Теперь точно не избежать бури. Он взглянул на нее, и по спине девушки пробежал холодок.
Она отвела взгляд, подошла к подносу с напитками и налила шампанского, надеясь, что это выглядит естественно. Она не имела пристрастия к алкоголю, но прямо сейчас хотелось выпить бутылку до дна, а затем швырнуть ее об стену, а когда та разлетится на мелкие кусочки, приступить к крушению мебели.
Трах — бах — тарах!
Зачем он здесь? С чего вдруг он решил помогать отцу? Какое к этому имеет отношение она? Вопросы всплывали один за другим, но не находили ответа. Бизнес отца висит на волоске? Как такое могло случиться с одним из самых стабильных и надежных бизнесов в Греции? Не одно поколение руководило им. Другие бизнесмены смотрели на отца с восхищением, хотели походить на него, заимствовали его идеи, уважали за то, чего он смог добиться. Отец всегда говорил о своем деле как о большой стае гусей, несущих золотые яйца. Как случилось, что все пошло прахом?
Алегра повернулась и приторно-сладко улыбнулась Драко:
— Могу я предложить тебе выпить? Гербицид? Жидкий азот? Цианид?
Он расхохотался.
— Принимая во внимание, зачем я пришел, вполне подойдет шампанское.
Алегра подала ему бокал, злясь на свою руку, которая немного подрагивала от волнения. Он потянулся за ним, их пальцы слегка соприкоснулись. Алегре показалось, будто по венам тут же заструилась не кровь, а электрический ток. Шок, который испытывало ее тело, активировал все женские гормоны, а те, в свою очередь, начали требовать большего. Она попыталась отдернуть руку, но пожалела об этом. Он каким-то образом мог читать язык ее тела, словно опытный криптограф.
Почему с ним она сама не своя? Почему он заставляет ее чувствовать то, что она не хочет? Как бы старательно ни боролась с собой, Алегра не могла отвести от него взгляд, будто ее глаза магниты, а он крайняя точкой севера.
За годы жизни в Лондоне она встречала много привлекательных мужчин, но ни один из них не обладал такой привлекательностью. Иссиня-черные волосы с небольшими завитками, так и манящими запустить в них пальцы и разглаживать, губы настолько чувственные, что за них можно дьяволу душу продать. Одна только мысль о его губах заводила ее с полоборота.
Однажды она целовалась с ним. Все те же чувства, тот же ток, то же притяжение, но тогда он оттолкнул ее, сказал, что такая малолетка, как она, не в состоянии удовлетворить такого мужчину, как он. После этого она годами не могла поверить в себя. Самооценка была подорвана, уверенность в собственной красоте грубо разрушена.
Почему он так чертовски привлекателен? Почему она все еще испытывает к нему притяжение, как та девочка из прошлого?
Боже, она должна перестать пялиться на его губы.
Алегра взяла фужер.
— За нас! — провозгласил Драко, приподнимая свой бокал.
Она отдернула руку прежде, чем его фужер успел коснуться ее. От резкого движения шампанское выплеснулось прямо на ее шелковую блузку. Под промокшей тканью налилась и стала выпирать даже сквозь кружевное белье правая грудь. Почему она такая неуклюжая рядом с ним? Это провал. Алегра попыталась смахнуть излишки жидкости рукой, но все стало только хуже. Мокрая ткань прилипла к груди.
Драко подал ей чистый платок.
— Тебе помочь?
Она выдернула у него из рук платок. Ни при каких обстоятельствах нельзя позволять ему дотронуться до груди, даже сквозь четыре слоя ткани. У нее нет уверенности в том, что тело не отреагирует на его прикосновение, даже сквозь доспехи и стеганый жилет. Она терла грудь в надежде хоть что-то сделать с промокшей блузкой, а сама думала о том, как эротично выглядит. Грудь, очевидно, полагала также. Налилась, стала твердой. Вызывающе торчали соски, что было очень заметно сквозь тонкий шелк. Может, все это приключилось с ней не из-за шампанского, а из-за того, что Драко своими бесстыжими обсидиановыми глазами жадно следит за каждым ее движением.
