— Мама, а почему так — все давно ушли, а голоса остались до сих пор?
Александр Свинарчук
Божья коровка
Божья коровка на летнем лугу.
Жаль, подоить я ее не смогу.
Я при доении божьих коровок
Слишком, признаться, бываю неловок.
Водой не разольешь
— Я вынужден уйти к другой.
— И я с тобою, дорогой.
* * *
Я как-то выглянул в окно,
А там сплошная темень.
И мне вдруг стало все равно,
Как проводить свой времень.
В галерее
На стене висит картина:
«Царь никак не грохнет сына».
Про это
Мне про это мечталось
Дней, наверное, сто.
Наяву оказалось:
Это — вовсе не то.
Автобиографическое
За ночлег и скромный ужин,
Вечерами сняв штаны,
Подрабатываю мужем
Я у собственной жены.
Тихий вечер
Я леплю из пластилина
С длинным носом Буратино.
Дали б водки — я бы пил,
А не черт-те что лепил.
Незнакомке
Гляжу на вас и думаю:
Ну до чего красавица!
Какой примерно суммою
Я смог бы вам понравиться?
Между прочим
А у Сидорова снова
Сын похож на Иванова.
Письмо ученому соседу
Потолок в моей квартире —
Затопляемейший в мире.
Дождался
Когда мне звезданули в глаз,
Я понял: вот он, звездный час!
Творческий тайм-аут
Я не писал почти полгода
Стихов для нашего народа.
Набравшись сил, могу опять
Еще полгода не писать.
Ни капли
Ни капли с утра и ни капли в обед.
Причина — пипеток в наличии нет.
Все путем
В глазах мы собственных растем,
Одну из двух избрав систем.
И все у нас теперь путем,
И как всегда — опять не тем.
Телеграмма с курорта
«Данное ранее слово
Сдержать до конца не готова».
Диалог
— Откуда будешь? Как дела?
— Неплохо. Буду из горла.
Секс-бомба
Тротиловый ее эквивалент
Не оценил как следует клиент.
Лозунг
Товарищ, верь, пройдет она —
Башка с большого бодуна!
Томная дама
Она вздыхать любила томно,
Как огнедышащая домна.
Но жаль, что в отношеньи домен
Мой опыт более чем скромен.
Не доросли
Как-то мне набили глаз
У ларька пивного.
Тяжело пока у нас
Со свободой слова!
Встреча
Что утром явился, не подала вида,
Открыла, услышав настойчивый стук.
В глазах ее нежных застыла обида,
В руках мускулистых — чугунный утюг.
Семен Лившин
Дама с собачкой Баскервилей
Пародия на дамский детектив
Сыщик-любитель Нюра Вульф, то есть я, с утра только и успела, что раскрыть полтора преступления да написать детектив. Вдруг зазвонил телефон. Я сразу узнала Алексея Степановича Ягодкина, старшего оперуполномоченного по особо мокрым делам. В душе он оставался все тем же романтичным Лешей, которого я помню еще со школьной скамьи подсудимых. Надевая бандитам наручники, Ягодкин по-прежнему краснел от смущения. А если порой ему случалось застрелить в день трех-четырех правонарушителей, он никак не мог заснуть, пока полковник Травушкин, которого все — и подчиненные, и уголовники — звали просто «Дядя Ваня», не почитает ему на ночь «Незнайку в Солнечном городе».
Но сейчас в голосе лейтенанта Ягодкина звучал металл:
— Выручай, Нюра! Надо внедриться в банду Шпока. Там ищут гувернантку для собаки. Адрес: Большая Инвесторская, дом шесть.
Так-так, это, кажется, бывшая Стахановская. Набросив первую попавшуюся шубку из шиншиллы и антикварные кирзовые сапоги, чтобы выглядеть настоящей прислугой, я выскочила на улицу. По небу плыли изящные, чуть присобранные в талии облачка, — видать, от Юдашкина.
Я быстро нашла роскошный особняк со скромной табличкой «Тимофей Шпок, заслуженный киллер республики». Над входом висел лозунг «Народ и мафия едины!»
Шпок оказался представительным мужчиной в безукоризненном смокинге и безупречном бронежилете. Глядя на меня своими пронзительными глазами, он учтиво спросил:
— Имеете ли вы опыт общения с животными?
— Еще какой! — затараторила я. — Первый муж был скотина, второй — козел, третий…
— А как насчет английского? — перебил он. — Наша Леди ведет род от знаменитой собаки Баскервилей, и по-русски она пока ни бум-бум.
— Перед вами автор русско-собачьего разговорника! — вдохновенно соврала я.
