— Понятно. (Стук.) Беспомощная старушка Луиза из шестой квартиры, открывай немедленно! Это я, негодяй Бенито Хименес. Я хочу убить тебя, ограбить и… и, пожалуй, все.
— Пошел прочь, негодяй! Начитался Достоевского!
— Идиоты! Идиотский дом! Как же изменился мир… Вернусь в тюрьму и поставлю себе новые решетки.
109-я серия
— Мария!
— Да, Антонио?
— Мне кажется, я слышу зов предков.
— И что он тебе подсказывает?
— Что надо подняться на второй этаж к дедушке — по-моему, это он меня зовет.
— Зачем, ведь мы были у него всего месяц назад?
— Наверное, ему что-нибудь нужно.
— Что ему может быть нужно? Он просто спекулирует на нашей любви. Вспомни, в прошлый раз, когда мы пришли к нему, мы принесли ему банан, бутерброд с кактусовым маслом и леденец, а этот негодяй даже не сказал спасибо.
— Ну, во-первых, он немой, а во-вторых, когда мы вошли, он спал, и, пока мы ждали, когда он проснется, ты все съела.
— Ну, положим, банан съел ты…
— Конечно, буду я ждать, пока проснется твой дедушка!
— Как это — мой? Это твой дедушка!
— Мой?! Да у меня вообще никогда не было дедушки!
— А кто же тогда у нас наверху?
— Не знаю. Но я помню, что его внесли вместе с мебелью, когда мы въезжали в эту квартиру двадцать лет назад.
— Так нам его подкинули! Вот негодяи эти мексиканцы: рожают дедушек, а потом подкидывают их порядочным людям.
— Мария, а давай сдадим его в Дом малютки!
— Но он же дедушка!
— Зато довольно маленький. И наверняка какая-нибудь семья, которая не может иметь дедушек, его удедит… удедерит… удедушкит.
— Какой ты у меня умный… и человечный!
147-я серия
— Антонио!
— Что, Мария?
— Откуда эта помада у тебя на щеке?
— Не говори глупости, Мария. Это боевой раскрас. Во мне проснулись гены моих предков.
— Ты имеешь в виду своего дедушку стоматолога?
— При чем здесь?.. Мы же происходим от древних ацтеков, а они выходили на тропу войны раскрашенными и хорошо одетыми.
— А ты вышел на тропу войны?
— Естественно! Иначе зачем бы я надел свой лучший костюм и так надушился?
— А с кем ты воюешь?
— С бледнолицыми. Ведь это они научили нас пить огненную воду. Я собираюсь им мстить.
— И как ты будешь это делать?
— Еще не знаю. У меня всего сто долларов, мне может не хватить, поэтому я зашел взять еще двести.
— А может, ты не будешь им так жестоко мстить, а вступишь с ними в цивилизованный диалог и заодно сэкономишь сто долларов?
— И это говоришь мне ты, Мария, мать троих детей, хозяйка хомячка Густаво, женщина, которая каждый день вытирает пыль с моего телевизора?!
— Что ты несешь, Антонио?
— Я несу врагам смерть и разрушение! Пойду отрублю у них что-нибудь жизненно важное. Прощай, Мария!
Серия последняя, новогодняя
— Антонио!
— Да, Мария.
— Представляешь, что я только что слышала по радио? Они сказали, что в какой-то России Новый год наступает на девять часов раньше, чем у нас в Мексике!
— Это ерунда, Мария! Ведь тогда бы у них в сутках было на девять часов больше. Ну, меньше — я еще понимаю. У меня у самого один раз так было. Помнишь, когда я пришел с работы не в восемь, а в одиннадцать, и никак не мог объяснить, где я провел эти три часа?
— Это еще что! Эти негодяи сказали, что в России в Новый год температура может опускаться ниже нуля, а с неба падают холодные белые хлопья вроде кукурузных и лежат на земле несколько месяцев.
— Кукурузные хлопья, падающие с неба? Это невозможно, Мария! Их бы сразу съели. А температуры ниже нуля вообще быть не может, ведь тогда все живое сразу умерло бы. Вспомни соседского кота, которого мы засунули в холодильник за то, что он громко мяукал под дверью.
— Ну что, позвонить этим негодяям на радио и устроить скандал?
— Подожди, подожди! В этом же есть свои преимущества. Я начну праздновать Новый год вместе с этой вымышленной страной и за эти дополнительные девять часов выпью семь… нет, девять бутылок текилы!
— Ты, как всегда, прав, Антонио! Недаром мексиканцы говорят: умный мужчина лучше хромой лошади…
Георгий Голубенко, Леонид Сущенко, Валерий Хаит
Утро в одесском дворе
Сцена из пьесы «Старые дома»
Действующие лица
Мария Ивановна — председатель домового совета. Пользуется во дворе неограниченной властью, хотя совершенно этим не пользуется.
Захар Алексеевич — старый моряк. 60 лет отдал морю и уже почти столько же воспоминаниям.
Тимофей Кузьмич — старый сапожник. По совместительству немножко философ.
Эрнест Борисович — бывший актер. Боец культурного фронта в запасе.
Елизавета Семеновна — его жена и поклонница.
Лена Остапчук — женщина 35 лет. Просто жена и мать.
Сеня Остапчук — ее муж. Специальность — футболист.
Стасик Остапчук — их сын. В будущем, конечно, как все одесские дети, гениальный скрипач. Пока же готов заниматься чем угодно, только не музыкой.
Андрей — сын Марии Ивановны.
Почтальон — лицо эпизодическое. Как и все почтальоны.
Лена. Стасик! Шесть часов! Все дети уже давно со скрипкой!
Стасик (из комнаты, недовольно). Ой!..
Лена. Никаких «ой»! Играй!.. Учти — я на базаре, но я все слышу!..
Звучат гаммы. Лена уходит. Выходит Захар Алексеевич.
Захар Алексеевич. Стасик, неужели тебе не надоела эта музыка?!
Стасик. Мама говорит, что быть скрипачом — это так красиво!
Захар Алексеевич. Лучше бы ты был дирижером, Стасик. Это не только красиво, но и не слышно… (Во двор входит почтальон. Стучит в окно. Открывается окно на противоположной стороне двора.)Кто там?!
Почтальон. Это Остапчукам телеграмма. Есть у них кто-нибудь?
Захар Алексеевич. Она ушла на базар.
Почтальон. А вы не можете передать?
