1911 год становится поворотным в судьбе Кулика. Ему, помощнику лесничего на Южном Урале, посчастливилось в это время встретиться с великим русским геологом и мыслителем Владимиром Ивановичем Вернадским и обрести его дружеское расположение. Вернадский приезжает во главе Радиевой экспедиции в Миасс и запрашивает Горный округ об опытном геодезисте, там ему указывают на большого знатока минералов Кулика.
Летом следующего года Кулик снова присоединяется к Радиевой экспедиции и проводит трудоемкую работу по составлению «верстовой» карты всего Ильменского района. А уже в 1912 году, когда по ходатайству Академии наук с Кулика был снят гласный полицейский надзор и запрет на въезд в столицу, он переезжает в Петербург и занимает должность каталогизатора-минералога в Геологическом и минералогическом музее им. Петра Великого Российской академии наук. В сентябре этого же года он становится студентом Петербургского университета по кафедре минералогии. Начинается новый период в жизни Кулика.
Однако Россия вскоре вступила в Первую мировую войну. По мобилизации Кулик был отправлен на фронт в инженерную часть кавалерийской бригады. Участвуя в боях в Восточной Пруссии, за смелость и находчивость он получает два боевых ордена и чин поручика. Впрочем, при содействии А. Е. Ферсмана Кулик командируется в распоряжение Комиссии по сырью и встречает Октябрьскую революцию в Петрограде как долгожданную победу.
В 1918 году он с экспедицией профессора С. М. Курбатова отправляется на Урал для изучения месторождений полезных ископаемых. С собой Кулик забирает с голодного Петрограда и свою семью. Вместе с экспедицией он попадает в Томск, где с января 1919 года стал в местном университете преподавателем кафедры минералогии.
В марте 1919 года Кулик был опознан белыми и предан ими военно-полевому суду за уклонение от явки по мобилизации. Он был передан в запасной (кадровый) полк, где дело было затянуто до эвакуации белых из Томска. Во время этого «путешествия» Кулику в декабре 1919 года удалось перебежать в ряды Красной армии, где он служил в одном из штабов в армии, руководимой Тухачевским.
В феврале 1920 года приказом Реввоенсовета армии Кулик был возвращен для работы в Томский университет. Летом этого года он опять участвовал в экспедиции С. Курбатова по изучению минералов Минусинского и Ачинского края, а в начале 1921 года по требованию Академии наук возвращается в Петербург и возглавляет постоянную Метеоритную экспедицию. С этого времени Кулик начинает продолжительную работу «по охоте» за метеоритами.
Давайте вернемся несколько назад, в Петроград 1921 года… Вспомним, что Д. Святский, заинтриговав календарным листком отправляющегося за метеоритами Л. Кулика, сказал:
«Полюбопытствуй там, проверь. Известно: дыма без огня не бывает!».
Проявив неподдельный интерес к подброшенной Д. Святским «идее», Л. Кулик в ту первую свою поездку убедился, что у данной аномалии и дыма, и пламени, и грома было больше, чем достаточно. Группа, которую он возглавлял, занималась «добычей» метеоритов вообще и не имела свой целью изучить только этот новый, Филимоновский камень, который так стали его называть по железнодорожному разъезду, где (помните вышеизложенное первое газетное сообщение?!) он якобы упал.
Итак, хоть и не специально за этим чудом ездили, но в результате этой разведочной экспедиции, когда были совершены железнодорожные поездки на многие тысячи километров (более 20000 тысяч), а сотни из них преодолены верхом на лошадях, пешком или на телегах, когда приходилось плыть на плоту по замерзающему Енисею, Кулик сумел о нем кое-что разузнать, собрать первичные материалы.
Собственно, экспедиция Кулика натолкнулась не на следы катастрофы, а на многочисленные слухи, которые были распространены среди населения Центральной Сибири. Поэтому обобщив собранные им сведения о событии 17 (30) июня 1908 года, Кулик составил представление об истинном районе катастрофы, что и позволило сделать ему однозначный вывод: в бассейне Подкаменной Тунгуски упал огромный метеорит.
Обратим внимание на следующее любопытное обстоятельство. Хотя Кулик и допускал, что причиной катастрофы 1908 года могло быть столкновение с Землей кометы Понс-Виннеке (!), он упорно с начала и до конца своих исследований искал (скажем сразу: с усердием, достойным лучшего применения!) остатки гигантского метеорита, возможно распавшегося на отдельные глыбы. Других версий Леонид Алексеевич не допускал. Он даже составил — правда, весьма приблизительную — карту района катастрофы и написал по этому поводу стихотворение…
30 ИЮНЯ 1908 ГОДА В ТУНГУССКОЙ ТАЙГЕ
Тихое, теплое, раннее утро.
Дали, безбрежные дали — сини…
Небо — безоблачно. Солнце июня
Льет на тайгу сладострастно лучи…
Щедро весна расточает здесь чары:
Волнами льют аромат свой цветы,
Свадьбу справляют растенья и твари,
Гимн торжествующей слышен любви…
Гром!.. Встрепенулась тайга и затихла.
Пламя!!! Свет солнца ослаб и померк.
С грохотом мчится по небу светило, —
Сыпятся искры и тянется след!..
Жуть! Тишина. Лишь удары несутся!
Облачко виснет у края небес!..
Там у тунгусов олени пасутся, —
Валит там воздухом девственный лес.
Мечутся люди и гибнут олени —
Рев и проклятья. А небо гремит!
Где же виновник всех этих явлений,
Где же Тунгусский наш метеорит?!
Петроград, 21 февраля 1922 г.
Грандиозность масштаба Тунгусской катастрофы, придававшая ей исключительное научное значение, сразу же загипнотизировала Кулика, которому очень хотелось немедленно отправиться туда, на поиски небесного пришельца, и, естественно, исследовать все обстоятельства, связанные с его падением. Но срок этой первой командировки истекал, средства были на исходе, к тому же Наркомат путей сообщения требовал вернуть вагон, в котором совершала свою поездку научная группа. Кулику пришлось вернуться в Петроград в мае 1922 года.
Сообщение его в Минералогическом музее о гигантском метеорите было встречено коллегами с явным недоверием. Упомянутый скепсис держался довольно долго, несмотря на упорные настаивания Кулика на организации специальных исследований метеорита, получившего, с его легкой руки, впоследствии, уже после 1927 года, название Тунгусского. Причиной этого являлась отрицательная позиция академика А. Е. Ферсмана, являвшегося в то время директором Минералогического музея. Одолеть сопротивление скептиков и других неверующих удалось лишь через несколько лет. За это время (в возрасте 40 лет!) Кулик оканчивает учебу в Петербургском университете.
Летом 1924 года геолог С. В. Обручев (впоследствии член-корреспондент Академии наук СССР), изучавший геологию и геоморфологию Тунгусского угленосного бассейна, по просьбе Кулика побывал в фактории Ванаваре и спросил местных жителей об обстоятельствах падения «небесного гостя». Обручеву удалось узнать о грандиозных лесоповалах примерно в 100 километрах севернее от Ванавары, но посетить их он не смог.
