– Это кебаб? – поинтересовался вампир, понюхав воздух.
– Сам верблюжатину жарил, сам в моче бешеного шакала вымачивал, сам скорпионьи панцири толок! – возопил Ах-Мехмед.
Горшо Пуст позеленел так, что стал похож на банановый лист. Гемоглолюб подцепил один из кусков мяса и принялся жевать. Вагонетка ухватил самый большой кувшин и присосался к нему, как клещ к собачьему боку. Послышались равномерные ухающие звуки.
– А где гарем? – поинтересовался Типус Вдамс, слышавший, что подобная штука есть у всякого обитателя пустыни.
– Э… – Ах-Мехмед посуровел. – Зачем тебе гарем?
– Посмотреть хочу. Или такой возможности нет?
– Почему? Есть, – на лице гордого сына пустыни появилась хитрая ухмылка. – Но для этого ты должен стать евнухом!
– А кто это такой? – Как и многие другие любители реальности, в жизни Типус Вдамс понимал не больше, чем таракан – в классическом балете.
– О, это такой человек, который работает в гареме. Служба у него не тяжелая, много девушек вокруг, – Ах-Мехмед указал на ковер. – Сядем, выпьем, и я тебе все подробно расскажу…
Типус Вдамс взял серебряный кубок, с подозрением понюхал белесо-мутную, с плавающими шерстинками жидкость и решил, что это лучше всего выпить залпом.
По гортани студента потекло нечто жгучее, а через мгновение в голове его со стеклянным звоном что-то взорвалось.
Рассвет застиг Васю Эарендила Конана Терминатора на границе четырех Лоскутов.
На право-восток простиралась усеянная холмами степь. Ее однообразие нарушала крепость исключительно недружелюбного вида, увенчавшая один из холмов, самый обрывистый.
На лево-востоке осталась пустыня Капец, похожая на истершуюся верблюжью шкуру.
Туда Васе возвращаться не хотелось.
На лево-запад уходило что-то пасторально-вспаханное, утыканное домиками под черепичными крышами, пасущимися буренками и лугами такой изумрудной зелени, что мяч для гольфа постыдился бы по ним кататься.
Такой пейзаж вызвал у Спасителя Мира легкое отвращение.
Зато на право-западе виднелась самая настоящая чащоба. Деревья и кусты тесно переплетались ветвями, во все стороны торчали острые шипы, а откуда-то из зеленого сумрака доносилось мрачное кукование.
– И где меня ждут подвиги? – спросил сам себя Вася, гордо раздувая цыплячью грудь. – Явно вон там! Где-то в глубине леса наверняка спрятан Могучий Артефакт, без которого не победить Зло!
Подаренный гордыми сынами пустыни верблюд такого мнения не разделял.
Когда Вася потянул за повод, верблюд уперся четырьмя ногами и заревел, всем видом показывая, что никуда он не пойдет, по крайней мере именно в этом направлении.
– Ты чего? – сказал Вася, искренне пораженный предательством верного скакуна.
Верблюд оскалился, показывая, что, несмотря на эволюционное превосходство, у человека нет таких больших, крупных и желтых зубов. А потом дернул головой и плюнул.
Васю словно окатило из огнетушителя, глаза залило едкой и вонючей слюной.
– Ну, ты… – гость с Земли дернул рукой, слишком поздно вспомнив, что в ней зажат поводок.
Судя по удаляющемуся топоту, верблюд предоставленной свободой немедленно воспользовался.
– Вот и спасай после этого мир, – сказал Вася, кое-как отерев лицо. – Хотя в этом лесу пешком будет удобнее…
На то, чтобы отыскать в сплетении ветвей ведущую в глубь зарослей тропинку, понадобилось некоторое время. Обнаружив ее, Вася протиснулся через колючие кусты, после чего его одежда приобрела такой вид, словно ее обладатель сражался с тремя тиграми.
Отдышавшись, Спаситель Мира отважно зашагал в чащу.
С точки зрения любого из обитателей Лоскутного мира, он совершил большую ошибку.
Лоскут, расположенный на право-запад от пустыни Капец, именовался Пуща и славился обилием всяческих страшилищ. Птичек и пушистых зайчиков тут не водилось, их экологические ниши занимало нечто чешуйчато-зубастое и ядовитое, не описанное в книгах по биологии.
Авторы таких книг ценили собственное здоровье и старались обходить Пущу стороной.
Солнце поднималось выше и выше, пятеро героев, почесываясь и позевывая, неспешно ковыляли по пустыне. Песок стыдливо поскрипывал под задубевшими до каменной твердости сапогами.
– Он недалеко, – заметил Чапай.
– Это ты по следам определил, кхе-кхе? – осведомился Стукнутый Черный.
– Нет, по вон тому верблюду.
Черный горбатый зверь промчался мимо героев, высоко вскидывая мосластые ноги и сердито тряся головой.
– Чего он с животиной делал? – Старый Осинник пошевелил морщинами на лбу и бросил в рот очередную дольку чеснока.
– Вот уж не знаю, – сварливо отозвался Агрогорн, – но вот что твой запах с нами делает? Сколько можно жрать эту дрянь?
– А вдруг вампир неожиданно выскочит!?
– Откуда? – хозяин «Сломанного меча» повел рукой и замер, зацепившись взглядом за торчащий из песка предмет. – Так, а это еще что?
– Кувшин, – Чапай презрительно сплюнул. – А внутри какой-нибудь синий мужик в чалме и шароварах.
– Всегда думал, откуда эти кувшины берутся? – Старый Осинник вытащил посудину из песка и узловатыми пальцами, похожими на корни, вцепился в пробку. – Ведь они в любой пустыне валяются…
– Может, рекламная акция какая, – пожал могучими плечами Агрогорн.
– Прикольный верблюд, – Долговязый Эрик тоже решил поучаствовать в разговоре.
Пробка сказала: «Чпок!» – затем отломилась вместе с куском горлышка, и из дыры повалил сизый дым, отдающий не стираными шестьсот лет носками. Чесночная вонь несколько ослабла.
– Тьфу, кху-кху, – Старый Осинник заперхал, замахал руками.
Дым осел, из него возник висящий в воздухе мускулистый тип в круглой шапочке, широченных штанах, каких не устыдился бы Тарас Бульба, и тапочках со стильно загнутыми носами.
– Слушаю и повинуюсь, мой господин, – изрек он приятным голосом.
– Три желания? – поинтересовался Старый Осинник.
– Да, мой господин.
– Опять то же самое, кхе-кхе, – Стукнутый Черный махнул рукавом балахона. – Я думал, за те годы, что мы просидели в «Сломанном мече», что-нибудь изменилось…
– А ну полезай обратно! – приказал Старый Осинник.
– Но как же? Вы что? – джинн заволновался (в прямом смысле слова), его фигура заколыхалась, как парус при переменном ветре, на синем лице отразилось удивление. – Я могу доставить вам соблазнительных красавиц, подарить власть и груды сокровищ…
– Посмотри на нас внимательно, – прорычал Агрогорн.
Глаза джинна бешено завращались.
