– Не думаю, что вам это удастся. Мистер Уэзершир уж восемь лет, как помер. – Она не перестает улыбаться. – Еще чаю?
Джейкоб пристально на меня смотрит, и не обязательно быть телепатом, чтобы понять, о чем он думает.
Здесь точно есть привидения.
Может, он и прав, но сейчас я не настроена затевать проверку. У меня есть правило – я не захожу за Вуаль в тех местах, где сплю. Иногда безопаснее не знать.
– Итак, – спрашивает миссис Уэзершир, разливая чай, – что же привело вас сюда, в наш славный город?
– Собственно говоря, – говорит мама, – мы будем снимать здесь телешоу о привидениях.
– О, – миссис Уэзершир берет свою чашку. – Что ж, далеко ходить не придется. Мой Реджинальд очень интересовался эдинбургскими мертвецами. У него был прямо пунктик, – она кивком указывает на книжные полки. – Он много лет расспрашивал местных жителей, собирал воспоминания и истории и записывал вот в эти тетради.
При упоминании об историях мама подпрыгивает, а у папы проясняется лицо, когда он слышит о записях.
– Серьезно? – спрашивает папа, привставая. – Можно мне…
– Конечно, не стесняйтесь.
Папа набирает стопку тетрадей, мама допивает чай, а я чувствую, что съела слишком много печенья. Миссис Уэзершир поднимается со своего стула.
– Ну что ж, – говорит она. – Пойдемте, я покажу вам апартаменты.
Видимо, апартаментами здесь называют квартиру. Слово шикарное, но в том, что на четвертый этаж приходится лезть по крутой лестнице, ничего шикарного нет. На лестничной площадке второго этажа черноволосой девочки больше нет.
Мама замечает, что лифт в Шотландии называют подъемником. Это название не лишено смысла – в том случае, когда подъемник в доме есть. Еще мама объясняет, что Лейнс-Энд – это меблированные комнаты. Это то же самое, что небольшая гостиница, только в ней не номера, а апартаменты. На каждом этаже по две квартиры. Наконец, мы добираемся до четвертого этажа. Миссис Уэзершир останавливается у двери с медным номером 4В и достает ключ, который выглядит очень старым.
– Ну вот…
Дверь отворяется со скрипом, как в фильме ужасов, но квартира оказывается уютной и чистой. В ней две спальни и гостиная со старым камином и диваном (который не пытается съесть меня, как тот, внизу). У большого окна стоит письменный стол.
Мама с папой выходят за дверь и что-то обсуждают с миссис Уэзершир.
– Если вам что-то понадобится, – говорит она, – я живу под вами, двумя этажами ниже…
Пока они разговаривают, я выпускаю Мрака на свободу. Он тут же прячется под диваном, а я подхожу к окну. Холодное стекло слегка запотело, я провожу по нему рукой, и неожиданно вижу напротив замок. Он возвышается над остроконечными крышами и каминными трубами, и я любуюсь им, не в силах оторвать глаз: это больше похоже на сказку, чем на историю с привидениями.
– Джейкоб, – тихо зову я, – ты должен это видеть.
Но Джейкоб не отзывается.
Я поворачиваюсь. Его нет. Заглянув в ванную комнату, я обнаруживаю там ванну на львиных лапах. А на лапах огромные когти, как будто у горгульи. Но Джейкоба и здесь нет.
– Джейкоб? – шепчу я, заглядывая в первую спальню. Ничего.
Я отворяю вторую и нахожу его. Он стоит в ногах кровати и неотрывно смотрит на что-то, скрытое за дверью.
– Джейкоб!
Он не моргает, не двигается.
Протиснувшись у него за спиной, я вижу, на что он глядит: это зеркало.
Большое зеркало в золоченой раме, висящее на стене.
Сначала я решаю, что само зеркало чем-то удивило Джейкоба, но почти сразу понимаю, что его внимание привлекло отражение. Проследив за его взглядом, я замираю, чувствуя, как по коже бегут мурашки.
Джейкобов два, один рядом со мной, второй в зеркале, но они разные. Рядом со мной стоит тот Джейкоб, которого я знаю. Но тот, что в стекле, осунулся, он смертельно бледен, майка и джинсы на нем мокрые, а вокруг ног плещется речная вода. Меня непросто испугать, чего я только не видела за последний год, но сейчас мне страшно. Джейкоб в зеркале выглядит мерт… – так, стоп. Я не позволяю себе даже в мыслях произнести это слово.
– Джейкоб, – окликаю я его, но он как будто не слышит. Глаза у него пустые и в то же время сосредоточенные. Я хватаю его за плечи, чтобы встряхнуть, но, конечно же, мои руки проходят насквозь. В конце концов я догадываюсь встать между ним и отражением, чтобы он этого больше не видел.
– Джейкоб!
Он моргает, нерешительно делает шаг назад.
– Что это было? – спрашиваю я.
Ответ звучит неуверенно, вяло.
– Я… не знаю.
Он вздрагивает, как от холода, отворачивается и выходит из комнаты. Я оглядываюсь на зеркало, почти ожидая, что снова увижу того, другого Джейкоба.
Но в нем только мое отражение.
Возвращаюсь в гостиную. Папа заряжает телефон, а мама разбирает вещи. На диване сидит Джейкоб, взгляд у него до сих пор странный, отсутствующий.
Тебе лучше? – думаю я, падая на диван рядом с ним.
Он рассеянно кивает.
Солнце прячется за облаками, в комнате вдруг становится темно. Как будто мы шагнули за Вуаль – все сразу кажется серым и мрачным.
Мама, уперев руки в бока, осматривается.
– Очаровательно, – говорит она без намека на иронию. Потом поворачивается ко мне: – Есть какие-то признаки того, что тут живет привидение?
Я догадываюсь, что она говорит о мистере Уэзершире, а не о Джейкобе, поэтому мотаю головой.
– Разве что большая кошка и несколько старых курительных трубок, – отвечает папа.
Мама собирает волосы в лохматый пучок.
– Вот зануда, – и она целует папу в щеку.
– Сама такая, – улыбается он, протирая очки.
Я подавляю зевок. В следующую секунду папа тоже зевает.
– Не смейте! – восклицает мама. – Нам нужно продержаться до вечера. Это единственный способ справиться с джетлагом.
Джетлаг – это, видимо, то, что случается, когда за ночь перелетаешь на другой конец света и организм не успевает приспособиться к смене часовых поясов.
Я клубочком сворачиваюсь на диване и краем уха слышу, как папа звонит продюсерам и сообщает, что мы прибыли. Съемочная группа прилетит из Лондона завтра, они приедут сюда, чтобы познакомиться с нами, а вместе с ними и наш местный гид. Папа бредет в спальню, обсуждая всякие подробности, но я подозреваю, что он хочет только одного – спать. Снова зевнув, я закрываю глаза, но мама начеку. Она хватает меня за плечо.
– Ну-ка перестань, – уговаривает она и стягивает меня с дивана. – Смотри, какой хороший денек.
