Она снова встала, и мы долго смотрели друг на друга, обе шмыгая носом.
– Теперь ты всегда будешь мне припоминать, что тебе пришлось сделать шаг первой? – наконец спросила Мейси, полушутя, полусерьезно.
– Может быть, – ответила я, не сдержав улыбки.
Я встала и обняла сестру – без колебаний, не думая о том, хочет она этого или нет и не должна ли я подождать, пока она сделает это первой. Она – моя сестра, человек, которого я всегда любила больше всех на свете, и мое имя навсегда останется первым словом, которое она произнесла.
Глава 41
«Некоторые виды пчел агрессивны и могут жалить без явного повода, но медоносная пчела жалит только в том случае, если уверена, что улью грозит опасность. Нападение медоносной пчелы – высшая форма самопожертвования, поскольку этот акт служит для защиты других, но неизбежно приводит к гибели самой пчелы».
Из «Дневника пчеловода» Неда Бладворта
Мейси
– Как я выгляжу?
Мейси повернулась к дочери. Бекки надела свое лучшее черное платье – с широким атласным поясом и квадратным вырезом на груди. Дедушка любил это платье. Джорджия заплела ей французскую косу, а она позволила дочери надеть короткую нить жемчуга – ту, что Лайл подарил ей на свадьбу.
– Прекрасно выглядишь, – ответила Мейси, нарушив свое собственное правило не хвалить за внешность. Ее это стало меньше волновать после той ужасной ночи, когда Бекки и Берди пропали. В ту ночь она узнала прошлое матери и узнала, какая на самом деле Бекки. Видимо, и сама Бекки сделала это открытие о себе, потому что с тех пор почти перестала заикаться. Она доказала себе, что она смелая и решительная, что может спасти чью-то жизнь, если позабудет о страхе.
– Ты тоже замечательно выглядишь, мама, – сказала она.
Мейси глянула в зеркало, чувствуя себя вороной в этом черном платье и туфлях.
– Спасибо, дорогая. Я уверена, дедушка одобрил бы наши наряды.
На его похороны придут жители Апалачиколы, которых он знал всю свою жизнь, приедут пчеловоды из других городов. Мейси была уверена, что слухи уже поползли, хоть пока и не достигли их ушей. Правда и без того достаточно горька.
Меньше чем через месяц они будут хоронить Жиля Мутона – на том же кладбище, рядом с Недом и Анной Бладворт. Они были накрепко связаны в жизни, и даже Берди согласилась с тем, что они должны остаться вместе и после смерти. Джорджия и Берди старались не читать местных газет, но Мейси заверила их, что Лайл здорово потрудился, чтобы завуалировать информацию, касающуюся обстоятельств гибели мистера Мутона. Он сделал так, чтобы все узнали о героизме Жиля во время войны. А Мейси, Джорджия и Берди постараются, чтобы его памятник это отразил.
Мейси и Джорджия удивлялись, как их добрый дедушка, научивший их справедливости и умению отличать хорошее от плохого, мог допустить, чтобы о судьбе Жиля никто не узнал. Впрочем, теперь им, вероятно, уже никогда не понять его мотивов.
– Ты точно не хочешь сама надеть этот жемчуг? – спросила Бекки. – Папе он нравится.
– Да, нравится, – повторил Лайл.
Они вздрогнули от неожиданности и, обернувшись, заметили его в дверях. Немного непривычно было видеть его не в полицейской форме, а в темном костюме и галстуке.
– Я думала, ты будешь ждать нас на кладбище.
– Я так и собирался. Потом понял, что мне будет приятнее сопровождать моих красивых девочек.
Бекки просияла, и Лайл улыбнулся ей в ответ.
– Спроси, пожалуйста, тетю Джорджию, возьмет ли она нас всех к себе в машину. А затем подожди внизу, ладно? Мы с мамой спустимся через пару минут. Нам нужно кое-что обсудить. Наедине.
– Нет, подожди… – начала было Мейси.
– Хорошо, Бекки? – невозмутимо продолжал Лайл. – Ну, беги. Мы скоро придем. – Дождавшись, когда шаги Бекки затихнут внизу, он повернулся к Мейси: – Как она?
– С ней все в порядке. Бекки удивительная. Скучает по дедушке и пчелам, говорит об этом, не молчит. Я позвонила психологу в школе, и та заявила, что это очень хорошо. И Бекки попросила Флоренс обучать ее пчеловодству. – Мейси занервничала под его взглядом и отвела глаза. – Мне нужно сходить за сумочкой…
Лайл взял ее руку и поднес свой палец к ее губам, вынуждая ее помолчать.
– Мейси, ты меня любишь?
Она попыталась отстраниться.
– Почему ты…
– Просто ответь на вопрос.
Возможно, если бы сердце ее не было так опустошено из-за всех последних событий, Мейси принялась бы это отрицать или смогла бы отделаться ничего не значащими словами. Найти причину, по которой она не заслуживает любви. Однако теперь она заглянула в самую глубину своей души, где была только правда.
– Да, Лайл. Я люблю тебя. И всегда любила.
– И ты знаешь, что я всегда на твоей стороне, даже когда не согласен с тобой.
– Знаю, – ответила она, не потрудившись даже сделать паузы, прежде чем ответить. Если она чему-то и научилась за последние несколько дней, так это тому, как важно уметь прощать. В том числе и себя.
– Я так и думал.
Внезапно он склонился к ней и поцеловал тем долгим и настойчивым поцелуем, от которого у нее всегда подгибались колени. Мейси не сопротивлялась. Она, наверное, даже ответила на поцелуй, только вряд ли это осознала, потому чтобы была слишком счастлива.
– Я тоже тебя люблю, Мейси Сойерс, – сказал Лайл, оторвавшись от нее. – Я не хочу никакого развода. Хочу, чтобы мы снова жили все вместе. Ты, я и Бекки. Я уже положил вещи в машину, так что не приму «нет» в качестве ответа.
– По-моему, ты слишком торопи…
Он закрыл ей рот еще одним поцелуем, и она забыла, что хотела сказать.
Внизу хлопнула дверь, и они услышали голос Бекки:
– Мама! Тетя Джорджия говорит, что устала ждать!
Они расплели объятия, и Лайл с улыбкой посмотрел в глаза Мейси.
– Вам с Джорджией нужно сесть вместе с Бекки и все обсудить. Лучше поздно, чем никогда. В вашей семье слишком много секретов, думаю, пора разогнать весь этот туман. И это все, что я собираюсь сказать по этому поводу. Остальное – ты.
Прежде чем Мейси успела возразить, что не имеет понятия, с чего даже начать, Лайл поцеловал ее снова и, взяв за руку, повел к лестнице.
Эпилог
«Во многих культурах Среднего Востока и Азии пчелы считаются олицетворением человеческой души и ее земного пути.
Пчела – символ перерождения. Кроме того, образ пчелы ассоциируют с решимостью и силой воли, благодаря тому факту, что, обладая слишком большим телом в сравнении с размером ее крыльев, пчела не должна быть способна летать».
