– Берди, что с тобой? – Мейси побежала к ней, присела рядом и провела рукой по хрупкой спине, проверяя белую ночную рубашку – нет ли на ней пятен крови. – Берди! – повторила она, добиваясь, чтобы мать взглянула на нее.
Та медленно подняла голову и посмотрела на нее таким ясными глазами, как будто занавес, который загораживал ее разум многие годы, внезапно откинули. Мгновение казалось, что она собирается заговорить. Но потом Берди подняла руку и уронила что-то Мейси на колени. Это была фарфоровая крышка, которую Мейси забрала, чтобы сделать фотографии для Джорджии, а потом оставила на ночном столике в своей комнате.
Берди опустила голову и начала напевать французские имена пчелок – Мари, Люсиль, Лизетт, Жан – таким тоненьким детским голоском, что у Мейси зашевелились волосы на голове.
Глава 37
«В кельтской мифологии пчела считается посланцем между нашим миром и миром иным. В Древнем Египте пчелы символизировали королевскую власть – вероятно, по той же причине».
Из «Дневника пчеловода» Неда Бладворта
Джорджия
У ворот, выходящих на Сент-Чарльз-авеню, я готовилась бежать второй круг по дорожке вокруг Одубон Парк. Ураган «Катрина» повалил несколько гигантских дубов, но оставшиеся деревья все же предлагали неплохое укрытие от жаркого новоорлеанского солнца.
Уехав из Апалачиколы сразу после «Катрины», я поселилась в Крещент-сити, где жили друзья тети Марлен. После рождения Бекки тетя пыталась уговорить меня перебраться в другой город – на запад, к примеру, в Техас, или в любое другое место, поближе к океану и подальше от моих воспоминаний. Но я решила остаться здесь, в Новом Орлеане, главным образом потому, что чувствовала с ним родство. Нас обоих побила жизнь, и наше унизительное поражение оказалось у всех на виду. Мне нравилось думать, что мы с городом пытаемся помочь друг другу восстановить силы и вернуть себе самоуважение.
В восемь утра удушающая влажность была уже в самом разгаре, однако меня она не пугала. Я невольно усмехнулась, вспомнив, как сказала Джеймсу, что жители Мексиканского залива не замечают жары и влажности, потому что рождаются с жабрами.
Я побежала дальше, надеясь, что усталость и звук дыхания выбьют из головы все мысли. Волосы, стянутые в длинный хвост, вымокли от пота и хлопали по спине. Впрочем, я уже знала по опыту: с какой бы скоростью ты ни бежал, воспоминания всегда тебя догонят.
Молодая мать катила мне навстречу двойную коляску; лицо женщины блестело от пота. Две студентки в коротких шортиках легко обогнали меня, заставив почувствовать древней старухой. Чтобы отвлечься, я принялась разглядывать на бегу большого белого лебедя на озере, и вдруг мне показалось, что кто-то произнес мое имя. На пробежке я никогда не надеваю наушники, поэтому, услышав свое имя вновь, я запнулась и замедлила шаг.
Развернулась и пошла быстрым шагом в обратную сторону, оглядывая дорожку и ближайшие скамейки в поисках знакомого лица.
Он стоял возле одной из скамеек. Лицо непроницаемо, синие глаза внимательно за мной наблюдают.
– Здравствуйте, Джорджия.
Мне не сразу удалось ответить. С минуту я пыталась отдышаться, втягивая воздух в скованную шоком грудную клетку. По счастью, эти усилия отвлекли меня от мыслей, какой кошмарный у меня, должно быть, сейчас вид.
– Здравствуйте, Джеймс…
Солнечные лучи, проникавшие сквозь крону дуба, под которым он стоял, окрашивали его волосы во все оттенки золота. В тщательно отутюженных слаксах и рубашке-гольф без следов пота, он создавал впечатление человека, на которого не влияет жара.
Дышалось мне все еще тяжело, поэтому я развела руками, жестом выражая недоумение.
– Мистер Мэндвилл сказал, что вы по субботам с утра обычно бегаете в Одубон Парке. Вот я и решил сюда заглянуть.
Я обошла вокруг Джеймса – хотя бы для того, чтобы доказать себе – у меня не галлюцинация и я не вообразила себе его лицо просто потому, что хотела увидеть.
– Вы живете в Нью-Йорке. Не очень-то просто заглянуть оттуда в Одубон Парк.
Он улыбнулся.
– Я надеюсь, ваши жабры работают в полную мощь, потому что вы определенно «сияете».
Я зашагала прочь, все еще слишком изумленная, чтобы по-настоящему разозлиться.
– Если вы решили меня оскорбить, могли бы позвонить по телефону. У меня теперь есть мобильный. Или вы забыли? – бросила я на ходу.
Я услышала шаги за спиной, затем рука Джеймса легла на мое плечо, заставив меня развернуться.
– Простите. Я целый час тут сидел, пытаясь придумать, что вам сказать, и, к сожалению, не придумал ничего лучшего.
Его виноватая улыбка меня немножко смягчила. Я хмуро покосилась на его руку, и он ее убрал.
– Вы бросили трубку.
– А вы плохо слушали. Но я все же прошу прощения. Это было невежливо с моей стороны. – Он ослепительно улыбнулся, и я отвела глаза. – Пожалуйста, не говорите Кэролайн.
– Она вас прислала? – Я с подозрением прищурилась.
– Вообще-то нет.
Сердце у меня в груди колотилось, и, похоже, не только от бега.
– Если вы хотели принести свои извинения, могли бы просто позвонить.
– Знаю. – Джеймс пытался встретиться со мной взглядом, но я смотрела сквозь него, не желая, чтобы он нашел в моих глазах тот ответ, который искал. – Я хотел вас снова увидеть.
– Хотите узнать результаты оценки?
Он шумно, с раздражением выдохнул.
– Давайте притворимся, что да, если вам так проще.
Я снова двинулась прочь от него по дорожке, которая всегда была местом, далеким от всех моих забот. И вот Джеймс Граф вторгся в мое убежище и стоит в Одубон Парк, будто он здесь свой.
– Вам следовало мне позвонить, – заметила я.
– Почему вы все время уходите? Вы всегда так поступаете, если кто-то пытается с вами сблизиться, или только со мной?
В глазах у меня защипало, но не от пота. Я остановилась, однако не повернула к нему головы.
– Почему все так уверены, что если я желаю быть одна, то со мной что-то не так?
– Потому что это не в вашем характере, – ответил он, стоя за моей спиной.
– Вы меня не знаете. – Я уже говорила ему раньше, но смысл до него, кажется, не дошел.
– Думаю, что знаю. Вы – та девушка, которая собирает старые ключи и верит, что правильный замок когда-нибудь найдется. Это делает вас необыкновенной.
Я отступила от Джеймса на пару шагов, решив, что, наверное, сильно пахну потом.
– Но не та, кто вам нужен.
Он шагнул ко мне, резко сократив расстояние между нами.
– Не согласен. Благодаря вам я захотел измениться.
