По ухоженной широкой лестнице поднялись на третий этаж. Оксана открыла дверь и, вручая связку ключей и стопку пластиковых карт Мазуру, деловито принялась перечислять:
– Это от квартиры. Это от машины – фиолетовая «аудюшка», стоит под окнами, номер 533-34 МА, увидите. Вот документы на нее. Все чистое и подлинное, никаких фальшивок. Это – пропуск в подъезд, это – к Малышевскому…
– Охраны у меня много? – деловито перебил Мазур.
– Охраны?..
Ага, растерялась дивчина. А то вся из себя прям такая деловая…
– Ну да, ее, родимой, – по-барски сердито бросил Мазур. – Что ж я, по-вашему, сам по себе буду по городу ходить? А если снайпер?
– На сей счет у меня инструкций нет, – растерялась Оксана. – Но я узнаю у Александра Олеговича…
– Да ладно, шучу. Ясен перец, мне пока по статусу телаши не положены.
Мазур рассеяно бросил ключи на тумбочку в прихожей – после разберемся – и заглянул в квартиру.
Что ж, могло быть и хуже. Однокомнатная студия (то бишь комната была совмещена с кухней), метров пятьдесят площадью, натяжные потолки, светлые обои, раздельный санузел (и туалет, и ванная – метров по десять каждая), панорамное окно с темнеющими вдалеке куполами Лавры… Чисто, дорого, современно… и напрочь безлико. Как в номерах отелей… Сойдет.
Нехитрый чемоданчик с личными вещичками Мазура, с которыми он, как ему казалось, сто лет назад прибыл в Одессу, был аккуратно поставлен рядом с тумбочкой неподалеку от безразмерной кровати. На тумбочке стоял телевизор с жидкокристаллическим экраном.
Мазур распахнул окно – в комнату проник свежий ветерок, раскачивая занавеси – потом заглянул в бар и удовлетворенно кивнул. Налил в два бокала по чуть-чуть и кивком пригласил Оксану:
– Присоединяйтесь, товарищ Адъютант. Отметим мое новое назначение. А заодно и новоселье.
Оксану долго упрашивать не пришлось. Она приняла бокал, уселась в кресло светлой кожи перед стеклянным журнальным столиком, машинально одернула на коленях короткую узкую юбку.
Чокнулись, пригубили. Коньячок был так себе – господин Малышевский мог бы расщедриться и на нечто подороже.
– Итак, вы что-то вроде секретаря, помощника и мастерицы на все руки при олигархе? – спросил Мазур.
– Что-то вроде, – тряхнула дивчина копной черных волос. И усмехнулась: – Плюс психолог. А еще и кофе умею подавать.
Она блаженно откинулась на спинку кресла, вытянула длинные ноги.
– Кофе пока не надо. А вот поведайте мне тогда, непросвещенному, что из себя представляет наш теперь общий патрон. А заодно и его окружение – чтоб мне было проще войти в курс дела…
– Кирилл Степанович, а можно личную просьбу? – Оксана подняла на Мазура взгляд темных глаз.
– Ну?
– Мне так не нравится, когда мне выкают. Жуткой старухой себя ощущаю…
– Тьфу, я-то думал… Запросто, – и в шутку добавил: – Тогда надо на брудершафт…
Но шутки не получилось.
– Запросто, – на полном серьезе сказала Оксана, глядя ему в глаза.
У нее было смуглая, удивительно шелковистая кожа, и когда Мазур, ступая по разбросанным деталям одежды, перенес дивчину на громадную постель, она вцепилась в мужские плечи, как утопающая.
А потом все пропало, утонув в жарком ослепительном огне – и Украина исчезла, и чертов Стробач, и террористы, весь мир и все заботы были сметены внезапной яростной волной. Кажется, Оксана кричала. Кажется, шептала ему что-то на ухо. Кажется, стонала… Мазур не помнил.
Черт-те знает что с ним произошло – может быть, сексологи и смогли бы объяснить неожиданный всплеск страсти какой-нибудь постстрессовой реакцией организма или еще чем-нибудь столь же заумным – да вот беда: не случилось как-то поблизости сексологов…
Ну не подсыпала же она в коньяк милый порошок из группы «конских возбудителей», в самом-то деле, водевиль какой-то получается, если так…
Когда же волна схлынула – столь же быстро, сколь и нахлынула, – Мазур откинулся на спину, прикурил две сигареты и одну протянул чертовке. Спросил:
– И как это прикажете понимать, товарищ панночка?
Оксана куснула его за плечо и сказала озорно:
– А вот так и понимать: проклятый москаль, воспользовавшись доверчивостью работодателя и беспомощностью его секретарши, овладел последней – с целью получения секретной информации. Несколько раз овладел, прошу учесть. О чем и будет доложено означенному доверчивому работодателю…
– И меня выпрут с работы, – вздохнул Мазур. – За аморалку…
– А если серьезно, то Малышевский попросил помогать тебе, пока не освоишься. И сообщать ему, если что произойдет.
– И сообщишь?
– Разумеется.
Она вдруг ударила его кулачком в бок:
– Только посмей подумать, что это он меня к тебе в постель приказал прыгнуть!
– Ну вот еще, – сказал Мазур, хотя именно так, признаться, и думал. – Мы же не в шпионском фильме.
– То-то. Малышевский, конечно, возражать бы не стал – за тобой приглядывать нужно… но если ты мне не понравился еще там, в аэропорту – хрена я зашла бы дальше порога.
– Он из РСПП?
[3]
– Состоит, – кивнула Оксана, щекотнув его локонами. – Чисто номинально. Потому как возможности, средства, а главное, цели несколько другие. Намного круче.
– По логике вещей, я сейчас должен спросить, что это за цели, и незаметно включить диктофон, имплантированный мне в пупок…
– Включай, не включай – а я все равно ничего не скажу, проклятый шпион. Во-первых, хохлы не сдаются. А во-вторых – сама не знаю, это не мой уровень доступа… – она перегнулась через Мазура, словно невзначай коснувшись грудью его соска, затушила сигарету в пепельнице. – Давай чуть позже поговорим, а? Хочу своим уровнем воспользоваться, пока есть доступ… Если не возражаешь.
Оксана провела язычком по его животу, опускаясь все ниже…
Мазур прикрыл глаза. Он не возражал.
Глава третья
Ты приезжай к нам на восток…
Два человека сугубо европейской внешности, да и одетые по европейской моде, двигались узкими, пыльными улочками города Исфахан – древней столицы Ирана, а ныне центра остана Исфахан. Они шли от Соборной мечети, держа направление на площадь Мейдани-Шах… Собственно, каким маршрутом им велели добираться, такого они и придерживались.
Мобильный телефон с сим-картой местных операторов, по которому следовало отзвониться, когда они прибудут в указанное место, лежал в брючном кармане. Телефон, даже такой дешевенький, приходилось придерживать рукой – слишком много разного народа толклось на узких улочках. Всю дорогу в голове Мазура навязчиво крутилась песенка из советского мультика, вернее, одна ее строчка: «Ты приезжай к нам Восток, здесь испытаешь ты восторг». Пошел уже пятый час его пребывания на Востоке, а не то что восторга, но и простой радости он пока так и не испытал.
