Сам старейшина стоял на табуретке перед зеркалом, а двое молодых гномов помогали ему облачиться в доспехи. Осложняло процедуру то, что Длинная Дубина залезал в них последний раз лет двести назад и успел хорошенько позабыть, для чего нужны все эти изогнутые железяки с ремешками.
Процесс напоминал попытку собрать разобранный собственными руками несложный механизм.
После которой всегда почему-то остается много лишних деталей.
– Так, стой! – орал Длинная Дубина. – Может быть, это на ногу? А то что-то там трет. Попробуй…
Очередную железяку попытались закрепить где-то в области колена.
Колено стало выглядеть так, словно его изуродовала неведомая болезнь. А при попытке согнуть ногу железяка с радостью в нее впилась.
– Офф… нет… пхх… снимай! – рявкнул старейшина. – Пусть уж лучше трет, чем так. Ой-ёй-ёй.
Дверь комнаты открылась, и внутрь заглянул гном в кольчуге и рогатом шлеме.
– Парни собрались, – сообщил он, – все готовы. Надо поспешить, а то проклятые Крепколбы нас опередят.
– Ни за что! – Длинная Дубина гордо вскинул голову, отчего забрало упало и защемило бороду.
Когда эту неприятность устранили, старейшина еще разок осмотрел себя в зеркале и решил, что вид у него достаточно боевой. Если не обращать внимания на то, что кое-где в броне не хватает пластин. Но ведь никто и не посмеет обратить на это внимание, если не захочет получить по башке.
А значит, все в порядке.
Длинная Дубина спрыгнул с табуретки и под тяжестью доспехов едва не упал. Кинув испепеляющий взгляд на поддержавших его подмастерьев – кто тут хихикнул? – старейшина взял церемониальный шестопер и вышел на улицу.
И тут утренняя тишина бежала, спугнутая ревом, вырвавшимся из сотен луженых глоток:
– Аааааааа!!!
Гномы во многом похожи на футбольных фанатов – они любят поорать, выпить и пустить кровь. Только для этого им не нужен повод в виде двадцати двух потных мужиков и стадиона.
Длинная Дубина окинул взглядом воинство клана Твердозадов – сплошь шлемы, топоры и злые бородатые лица.
– За мной! – рявкнул он. – Пора показать, что никто в этом городе не смеет обижать нас!
– Отомстим за обиду! – завопили гномы.
И вслед за старейшиной направились к центру Ква-Ква.
Логика их была проста – уж если бесчинствовать, так там, где это будет замечено и оценено.
На площади Горна отряд Твердозадов столкнулся с еще двумя вооруженными толпами. Длинная Дубина не звал с собой старейшин других кланов – Длиннобородов и Крепколбов, но слухи о том, что кто-то собирается мстить за еще не нанесенную обиду, разлетелись по кварталу мгновенно.
Трое предводителей переглянулись, даже не скрывая неприязни, а потом Золотой Таз, глава Крепколбов, сказал:
– Сегодня мы заботимся о благе всех гномов Ква-Ква… поэтому пойдем вместе… да?
– Да, – кивнули двое других старейшин, стараясь забыть о межклановой вражде, что не так сильна, как вражда ко всяким инородцам, зато много древнее и куда приятнее. – Мы идем вместе.
И три отряда затопали дальше.
На улице Толстой Звезды, там, где она впадает в улицу Злобных Карликов, возникло неожиданное препятствие. Вопреки всем законам оно приняло вид очень древнего эльфа.
– Хляль сюрьк! Как я рад, что встретил вас! – завопил тот так, словно обрел потерянных лет десять назад родственников.
Гномы изумленно остановились.
Отношения между ними и эльфами складывались довольно неоднозначно. Порой они объединялись, чтобы дать отпор слишком распоясавшимся людям, троллям или еще кому, кто слишком распоясался. Но иногда воевали между собой, и тогда боевые топоры шли в ход против узких мечей, а арбалеты против луков.
– Э, что? – спросил Гвоздь, старейшина клана Длиннобородов и в спокойной обстановке соображавший не слишком быстро.
– Тралк хлюпс! Нам понадобится каждый клинок! – проговорил эльф, вращая глазами и размахивая руками. – Они могут быть повсюду!
Длинная Дубина заподозрил, что это коварные происки врагов.
– Кто? – поинтересовался он.
– Змееморфы! – прошептал эльф. – Они бродят по нашему городу. Бытьк штиньк. Нужно их поймать и сдать в мой музей…
Тут все стало ясно – перед ними сумасшедший.
Гномы неплохо помнили змееморфов, с которыми когда-то сражались. Но так же хорошо они знали, что последний представитель этой агрессивной расы был убит много столетий назад.
– Подожди, дедушка, у нас дела. – Золотой Таз шагнул вперед и аккуратно отодвинул эльфа в сторону. – Вот закончим с ними, а потом обязательно поймаем твоих змееморфов. И зеленых чертиков заодно.
Бряцающие амуницией гномы заторопились дальше. Они прошли улицу Злобных Карликов, что считалась чем-то вроде демилитаризованной зоны, и обнаружили, что центр Ква-Ква лежит перед ними, огромный и беззащитный, точно парализованный динозавр.
– Вот теперь мы покажем вам, что такое погром, – прорычал Длинная Дубина, покрепче сжимая шестопер. – Вперед!
– Вперед!!! – заревели гномы.
Утро обещало стать очень шумным.
* * *
Когда сверху донесся воющий звук, какой издает страдающая икотой канализационная труба, находившиеся в караулке стражники насторожились.
– Чего это? – спросил лейтенант Клячисон, оторвавшись от допроса подозреваемого в краже кружки пива.
Подозреваемый печально вздохнул и подумал, что сейчас его начнут бить с новым усердием.
– Вот уж не знаю, – проговорил лейтенант Долгомопс, ковырявший в зубах долотом. – Что-то сломалось?
– Не, – просипел самый старый из Торопливых, лейтенант Чухельбекер, разменявший десятый десяток и не ушедший на пенсию из-за ошибки писца. Согласно документам, лейтенанту было всего тридцать. Ну а начальство, как известно, всегда больше верит записям, чем собственным глазам. Так что Чухельбекер являлся самым морщинистым и седым из тридцатилетних людей на свете. – Это боевая труба… она играет сигнал… Эту тревогу…
– Тревогу? – Лейтенант Форн Фекалин был единственным, кто услышал пожилого тридцатилетнего коллегу.
– Наверное, МЕНТ сошел с ума, – предположил Клячисон и замахнулся, чтобы продолжить допрос.
С лестницы донесся грохот, и в дверь кубарем вкатился дежурный сержант.
Лицо его было красным, а глаза напоминали шарики для игры в пинг-понг.
– Общая тревога! – заорал сержант. – Построение в полном вооружении на улице! Немедленно!
Лейтенант Чухельбекер удовлетворенно кашлянул.
На мгновение все замерли, а потом заметались, словно пчелы в улье, куда плеснули стакан кипятка. Подозреваемый в краже кружки пива неожиданно обнаружил, что остался один, и это его вовсе не расстроило.
