Реконструкторы зашевелились, вставали от огня, накидывали на плечи плащи и шинели. Витька, обжигаясь, в три глотка допил чай и вскочил.
Пока таскали сено, стемнело совсем. На небо высыпали звёзды — удивительно крупные для конца сентября. Костер прогорел; одни расползались по палаткам, другие дремали, закутавшись в плащи и шинели.
— Пошли, что ли? — предложил Мишка. — Вон, по той тропинке, она как раз выведет к биваку преображенцев.
Днем ребята познакомились с реконструкторами из этого клуба, и они звали, как стемнеет, заходить на шашлыки.
— Алексей Борисыч, мы отлучимся? — спросил Витька. — Нас в гости пригласили…
— Давайте, только чтобы к одиннадцати-ноль-ноль как штык в лагере. У нас строго — отбой, завтра день трудный, силы понадобятся.
— Да мы ненадолго, на полчасика! Лех, пошли с нами?
Десятиклассник помотал головой.
— Не, идите одни. Мне надо ещё пуговицы подшить, оборвал, пока пушки сгружали.
Три клубные пушки — двадцатифунтовый единорог, мортиру и шестифунтовку — привезли в разобранном виде, в кузове «Газели». Еще одну, трехфунтовую, должны были подвезти к вечеру.
— Ладно, мы скоро! — Мишка махнул приятелю рукой, и они направились в сторону леса. Витька выудил из «сухарки» фонарик. Дисциплинированно подождал, когда граница «белого лагеря» останется позади, и только тогда нажал на кнопку.
Фонарик мигнул и погас. Витька шепотом выругался, зашарил ногтями по пластиковому корпусу. Тугая крышка никак не желала отщелкиваться, и тут в сумке мурлыкнул мобильник.
Мальчик прижал фонарик подбородком, зашарил в сухарке. Странно — опять неотвеченный вызов. И лиловая блямба вместо заставки…
— Ну, чего ты возишься? — нетерпеливо крикнул Мишка. — Пошли уже, а то без нас все шашлыки съедят!
IV
Встреча на дороге
Про фонарик он вспомнил в последний момент. Отец уже ушел на работу, мама возилась на кухне, заворачивала сыну бутерброды в дорогу. Мальчик заскочил в отцовский кабинет, зашарил по полкам. Фонарика нигде не было. Витька принялся выдвигать ящики стола, и вдруг в самом нижнем, увидел выглядывающий из-под листка бумаги уголок смартфона.
Это был его, Витькин, «Самсунг». Неделю он назад начал глючить; попытка прогнать тестовые проги и антивирус, ничего не дали, и мальчик совсем уже собрался нести гаджет в сервис, но отец забрал его в институт, показать тамошним айтишникам. Наверное принёс и забыл отдать…
Фонарик нашёлся на полке. Витька сунул его в карман, сгрёб смартфон, поцеловал мать в щеку, закинул на плечо рюкзак и выскочил из квартиры.
Луна светила вовсю, светлая полоса песчаной дороги ясно выделялась на фоне кустов. За рощицей раздавались голоса, шумел мотор автомобиля. Но топать через лес страсть до чего не хотелось; решили дойти до большой поляны, откуда рукой подать до лагеря преображенцев.
Тьма навалилась внезапно — будто луну выключили, как электрическую лампочку. Витька споткнулся от неожиданности, в глазах замелькали фиолетовые полосы, замельтешили искры. И сразу пропали; снова песчаная дорога, кусты. И луна на месте, только светит тускло. Или, ему только кажется?
— Вроде, похолодало? — Мишка зябко повёл плечами. — Как бы дождик не начался, а то вымокнем завтра на поле. Вот и ветер, а ведь днем не было!
И верно — ветер гудел в кронах сосен, шелестел кустарником. И туман: стылый, сырой, лентами стелется между стволами. Откуда он взялся, ни с того ни с сего? Шума бивака больше не слышно, словно звуки унесло ветром…
— Слышишь, кто-то скачет! — вскинулся Мишка. — Сейчас спросим, как дойти до преображенцев!
Копытный дробот вырастал звончее, громче. Несколкьо мгновений — и из-за поворота появился всадник. Витька пригляделся, стараясь разглядеть его мундир. Эх, фонарик сдох…
Всадник повёл себя странно. Он никак не мог не заметить ребят, вместо того, чтобы окликнуть, подъехать, поднял коня на дыбы. Тот пронзительно заржал; в тусклом свете луны блеснула оружейная сталь, сталь
— Хто такие будетя? — раздался хриплый голос. — Русския, што ль, люди? Служивыя? С какой полки?
Вопрос был самый обычный: далеко не всякий реконструктор мог с первого взгляда опознать мундир собеседника. Но в голосе всадника прозвучало что-то тревожное, студеное, как этот ночной ветер.
— Мы из батарейной роты, — отозвался Мишка. — В белом лагере стоим, с пушками. Вот, хотели прогуляться и заблудились!
«Батарейной ротой» именовался клуб, с которым они приехали на Вохонский фестиваль.
Всадника ответ несказанно удивил:
— Шо, правда, батарейцы? И при пушках? А у нас кажинная сабля на счету! Надоть немедля ихнему благородию штаб-ротмистру доложить. Хто в вашенской команде старшой-та?
— Красильников, Алексей Борисыч. — ответил Витька. Он удивился: неужели реконструктор не Красильникова? Известный ведь и в их кругу человек…
— Ох ты ж дярёвня — "Ляксей" да "Борисыч"! — засмеялся верховой. — Чину какого? Што мне, их благородию так и докладать, по отчеству?
Витька недоуменно посмотрел на друга. Мишка пожал плечами: Красильников носил офицерский мундир, но вот чин… Может, поручик?
Так и ответили.
— В деле, видать, были? — непонятно спросил тот. — Шо, старшого побило, коли поручик старшой над ротой?
Теперь Витька окончательно впал в ступор. Немолодой дядька-реконструктор вошел в образ и теперь развлекается, разыгрывая зелёных пацанов? Странное занятие для ночной дороги… Мальчик хотел спросить — «а вы-то сам из какого клуба?» — и вдруг сквозь заунывный свист ветра донеслись глухие хлопки.
Всадник резко крутанул лошадь на месте. Ребята успели отскочить — оказывается, в поводу он вел еще одного коня, под седлом, к которому были привязаны то ли мешки, то ли свертки.
Выстрелов больше не было. Незнакомец опустил ружьё, повернулся. Теперь хорошо был виден его костюм: синий кафтан-чекмень, заправленный в шаровары с алыми лампасами, высокая, смятая назад шапка синего же сукна с козырьком. Казак да и только; на вид лет сорока; борода чуть не до бровей, в уголках глаз — морщинки, словно от постоянной, с хитрецой, усмешки.
— Что случилось? — прошипел Мишка. Витька, не глядя, пхнул локтем — потом разберёмся, не до тебя…
А хто их, охальников знаеть? — отозвался казак, расслышавший вопрос. Он снова привстал на стременах, прислушался. Выстрелов больше не было.
— Ну, ин ладно! На удачу козак на конь сддится, на удачу козака и конячка бьёть! Вот что, сынки, я слетаю, гляну, хто там шалит? А вы держите конячку, да и поспешайте дорогой, никуды не вертая, а я ужо вас сыщу!
Витьке оставалось только кивать. Он решительно ничего не понимал.
Казак швырнул Мишке поводья. Лошадь дернула головой, всхрапнула, и мальчик, побаивавшийся этих здоровенных, неуклюжих тварей, замер, сжимая в пальцах кожаный ремень.
