Всё это тоже сейчас на нашей базе и внимательно изучено мной и «Сержем». Судя по содержимому контейнера, группа планирует захват меня любимого. В контейнере много интересного. Оружие с глушителями и боеприпасы, яды и снотворное, рация и питание, продукты и медикаменты. Может, я и параноик, но лучше перебдеть.
Тот радист и два автоматчика, что у меня сейчас в лагере, выдернуты были не наобум. Допросив «Оду», Тамира и Даира, мы выяснили, что именно эти трое к Саре даже не подходили, увидели её только в яме и были очень сильно огорчены. Как потрясающе красивая девушка, Сара нравилась не только мне. Поэтому я и выдернул их к нам на базу. Попав к нам, разведчики удивились, лишились всего оружия и разбежались по разным землянкам.
Радист живёт со своей персональной охраной, в смысле с конвоем, и ходит на радиосеансы только с ребятами «Погранца», а автоматчики работают инструкторами у «пионеров», живут каждый со своей группой и тоже нигде и никуда не ходят минимум без двоих сопровождающих. Я не говорю уже о том, что мы их тоже больше недели допрашивали, выяснив огромное количество любопытных деталей.
В течение всего года я несколько раз связывался с Елагиным по рации, но первую радостную весть я получил от него только в начале января. Получив короткую радиограмму в условленное время, я всё понял. Елагин до сих пор мне не верил, и только сейчас до него дошло, что у Паулюса нет никаких шансов. Кольцо вокруг группировки, окружённой под Сталинградом, сжималось, и Паулюсу оставалось совсем недолго ходить генерал-полковником. Совсем скоро ему присвоят звание генерал-фельдмаршала, а потом и военнопленного. О чём я Елагину тут же и сообщил, а Елагин прислал необходимую мне информацию. Теперь ему надо было торопиться.
Следующее сообщение я получил двадцать второго января. Сообщение было короткое, но, получив его, я усмехнулся. Теперь Елагин был наш с потрохами. Паулюс получил звание генерал-фельдмаршала, а его войска были в катастрофическом положении. Сообщение гласило: «Я всё понял, простите». Через сутки Елагин прислал «синий свет», что означало готовность к обмену, а ещё через сутки – «красный свет». Он встретился с матерью и забрал её. Скорость, с которой Елагин забрал мать, меня не удивила. Княгиня Елецкая уже более месяца жила в советском посольстве в Лондоне и ожидала только сына. Её отдавали без всяких условий. Ещё через двенадцать часов пришло контрольное подтверждение, означающее, что Елагин подтверждает предыдущее сообщение и приступает к реализации моего плана. Это сообщение подтверждало ещё и то, что он работает не под контролем. Теперь Елагин работал на нас и в то же время на себя и своё светлое будущее. Бриллианты, которые я ему передал в посылке, были на очень приличную сумму, а для большинства людей на этой планете – просто на гигантскую.
Через десять часов в разведцентр ушли координаты месторождения «Мир» и сведения о четырёх десятках агентов Нойманна. Эти агенты не служили в армии, а работали на оборонных заводах и в районных и областных комитетах партии. На сегодняшний день ещё неизвестно, что было ценнее. Информацию я отправил по запасному каналу и запасным шифром. Этот шифр принесла мне убитая немецким агентом Сара. Именно Саре я доверил нести информацию для Сталина, и именно через неё передавалась информация для меня через «Сержа».
«Сержа» я включил в эту игру специально. Оперативник подобного уровня однозначно умел пользоваться шифрами и работать на рации. Кроме того, так мне было проще его обелить и привязать к себе. Ценность «Сержа» перед своим руководством многократно повышалась только рядом со мной, а вот в одно лицо ему припомнили бы прошлые грехи.
Для лучшей координации с нашим отрядом нам и прислали разведгруппу. Информацию, которую я отослал, необходимо было проверить. В разведгруппе был доверенный человек из особого отдела в канцелярии Кремля, а попросту говоря, доверенный человек главы государства. Ещё через пять часов я узнал, кто он.
На базу разведгруппы мы пришли достаточно большим отрядом. Были и все бойцы разведгруппы, «Погранец» со своими, и вообще все «старики» нашего отряда, девчонки, врачи, мастера. Выдернув расслабившихся упырей из землянки, в чём они были, я рассказал историю их падения и приказал «Гному» и «Ежу» приготовить две верёвки и кол.
Резидент Абвера был помощником первого заместителя наркома НКВД, члена ЦК ВКП (б) Меркулова. Взяли резидента сразу же, как только получили от меня информацию о нём. Понимая, что выжить он может, только если будет говорить, он выдал всю свою агентурную сеть.
Немецким агентом был командир разведгруппы, поэтому он так и рвался из лагеря, но немцы не хотели убивать Сару. Она нужна была им живой и невредимой. Потеряв рацию, агент дернулся на выход, но месторасположения основной базы не знал и просто выжидал, надеясь получить информацию позже. Маломощная рация из танка у него была, а вот радиолампы мои бойцы выдёргивали, прятали и выдавали только на сеансы связи. Командир группы бесился, но сделать ничего не мог. Дежурившие на базе ребята получали от меня и «Сержа» чёткие и подробные указания и никому не позволяли заходить себе за спину.
Убили Сару два разведчика из ревности. Не дала обоим, да ещё и посмеялась, а они на неё поспорили. Это было мне знакомо. У многих в элитных частях съезжает башня от вседозволенности, а здесь спецгруппа НКВД, почти небожители. Одного унизила в столовой разведшколы сама Сара, второму навесил Тамир, а тенью следующий за ним «Ода» добавил ладошкой по печени. Чуть позже ребята выцепили их обоих и пригрозили зарезать их на фиг, а те закусили удила. Нашли мы их с «Сержем» почти сразу, не просто же так мы людей допрашивали.
Ни немецкий агент, ни два так пока ничего не понимающих кобеля из разведгруппы мне были больше не нужны, поэтому я просто кивнул «Сержу». Приговор, и двое задёргались на верёвках. Оставшиеся бойцы разведгруппы были в шоке, они даже рванулись помешать привести приговор в исполнение. Странные они ребята. А «Старшину» с неизменным пулемётом я зачем в сторонке поставил?
Немецкого агента после короткого допроса приготовили к посадке на кол. Для упрощения процесса, так как по зиме деревянный кол в землю не вкопаешь, а тратить на это лом слишком большая роскошь, «Гном» срубил в сторонке небольшую сосенку и заострил её. Агент был русским предателем, а я не добрый НКВД и не гуманный советский суд. У меня к предателям особенное отношение. Так перед строем и сказал. На что услышал давно ожидаемое:
– Да-а-а-а, «Командир»! Не врут о тебе немцы. Действительно на кол сажаешь. Или этот спектакль для меня? – Говорящий это мужик был абсолютно невозмутим, но такого моего ответа не ожидал:
– Могу и тебя для достоверности повесить. Или ты кол предпочитаешь?
Я был абсолютно серьёзен. Не съехал бы с темы, рядом бы повис, но чуйка у мужика была развита отменно. Сменив тон, он сказал:
– Извини, «Командир». Не подумал. Поговорим? – Извинениями там и не пахло, мужчина смотрел на меня изучающе, но мне было по фигу.
– Поговорим, но не здесь, а на нашей базе. В группе остался кто, кому верить нельзя? Кто из них твои люди? Можем верёвки освободить, а то мало с собой взяли. Учти, вопрос серьёзный. Сразу второй вопрос, чтобы тебе думалось легче. Зачем закопали второй контейнер? И не говори мне, что ты о его содержимом не знаешь.
