Теперь можно и домой, на базу. Самогон у нас не переводится, девочек мы освободили, сейчас замутим шашлычка и будем ждать, пока остальные подтянутся. Пикник на природе, блин.
Всё равно я собирался в ту сторону. Может, и получится. Такого цирка никто не ждёт, а выглядеть будет очень оригинально. Под этот цирк мы вырежем всех на своём пути, это к гадалке не ходи. Пусть упыри перед смертью порадуются. Надо только на базу заскочить и забрать бронетранспортёр. Состояние «нет бронетранспортёра», здорово отличается от состояния «есть бронетранспортёр с двумя пулемётами».
Каратели, говорите? А женский карательный взвод не хотите? Они есть у меня, но всё равно необходимо сначала на базу заехать. Надо будет только «Фею» с Таей зарядить и с девочками поговорить. Без их помощи будет не так эффектно, да и форму упырёвскую надо постирать, а то в очередной раз противно.
То, что я сейчас задумал, не сильно отличается от моих обычных приколов. Дело в том, что каратели должны были передислоцироваться под город Остров и вместе с несколькими такими же ротами одной зондеркоманды начать зачистку прифронтовой полосы. Фронт у нас уже недалеко от Великих Лук, вот только простоит он здесь год. За этот год такие зондеркоманды уничтожат здесь огромное количество людей, сгребая из Новгородской и Псковской областей, Эстонии и Беларуси всех от мала до велика в те же концлагеря Латвии и Литвы.
В этих концлагерях уже уничтожили всех, кого загрузили туда в сорок первом и сорок втором годах. Евреев и раненых перебили первыми, пленные почти все поумирали от голода и тифа, гражданских тоже активно морят голодом. Детей вот только больше у матерей не отбирают, а просто держат вместе со всеми.
Уходя из Риги, мы раскидали более четырёхсот листовок с обещанием заняться семьями немецких врачей и обязательством сажать всех замешанных в заборе крови у детей на кол. Мне почему-то поверили на слово. А может, фото Ранке и главного врача госпиталя помогли? Клаус их много сделал. Сорок две фотографии мы в квартирах и видных местах развесили и семьдесят одно фото с повешенными.
По информации Смирнова, зимой в Риге сцепились солдаты испанской «Голубой дивизии» и полицаи охранного батальона. Очень испанцам не понравилась история с концлагерем, да и перспектива оказаться сожжёнными живьём из-за тыловых «героев» не сильно порадовала. Оказывается, в том госпитале сгорело семнадцать испанских солдат и пара офицеров.
Каратели выхватили от возбуждённых таким нерадостным будущим идальго приличных звездюлей. Испанцы очень убедительно объясняли свою позицию и под занавес беседы перешли к огнестрельным аргументам. В результате этого сумбурного и эмоционального разговора семерых карателей уговорили досрочно переселиться на кладбище, а девятнадцать штук отправились в госпиталь с травмами и ранениями различной степени тяжести. Ещё около двадцати упырей с отрихтованными башнями и помятыми боками отделались лёгким испугом. Испанцев было много больше, и они только что прибыли в Ригу на отдых с передовой.
Неожиданно немецкие камрады поддержали своих горячих испанских союзников. Видимо, врачам госпиталей не всем рассказывали, откуда им привозят кровь. Немецким последователям Гиппократа здорово не понравилась перспектива познакомиться с нами поближе, и упыри огребли ещё и в госпитале. Правда, уже от солдат Вермахта. Эсэсовцы, конечно, быстро недовольство погасили, но рекламу мы им сделали замечательную, так что у детей кровь брать перестали.
Спасибо Смирнову. Порадовал. Я и не знал, что вокруг нашего отряда кипят такие страсти. Правда, мой отряд и меня лично теперь ещё и испанцы не любят. Но что же теперь поделать? Как бы мы их в этом госпитале сортировали?
Начать наши покойные каратели должны были с ликвидации небольшого концлагеря в городе Абрене, том самом городе, начальника полиции которого мы так удачно сожгли перед хорошо известным нашему «Ежу» посёлком. Партизанский отряд, который мы создали, жив и здоров, но его вычислили, и вот эта вот рота с усилением из местных полицаев должна была его уничтожить.
Начальник штаба карателей очень не хотел встретиться со своими бывшими пленницами и был предельно откровенен, и в костре с напалмом не хотел оказаться, и на кол тоже ему не хотелось, привередливый какой. Чтобы он не молчал, ему показали, что девчонки с его заместителем сделали, и теперь у меня есть самая полная информация, которую я кручу в голове уже несколько дней.
Под прикрытием формы карателей и на их технике мы ушли к себе на базу. Обстановка была нерадостная. Прифронтовой район, а мне необходимо было именно туда, был напичкан карателями, уничтожавшими мирных жителей и мелкие партизанские отряды. Немцы активно строили укрепрайон на линии городов Невель, Пустошка, Опочка, Остров, засевая пространство перед укрепрайоном минами и уничтожая жителей ближайших деревень. Мне крайне необходимо было в ту сторону, а я пока не мог придумать как.
Просто прогуляться большой группой по дорогам, так как мы делали последние полтора года, не получится. Плотность полицаев, карателей и тыловых подразделений Вермахта очень высока, нарваться можно в первый же день. Ну что ж, значит, и они с кофейком с печенюшечками обломаются. Не хочется, а придётся.
Есть там одна дорога, она не совсем в нашу сторону, но другого выхода я не вижу. С одной стороны, мне рано в тот район, а с другой… Почему бы и нет? Можно начать и оттуда. Без нас этих горе-вояк точно уничтожат. Жалко. «Белка» столько сил и времени потратил на их обучение и тренировку. Надо только отобрать себе группу, а остальных отправить в рейды, пусть идут в сторону Риги, а потом к Зераху.
* * *
Почти за год, прошедший с появления в посёлке отряда «Второго», произошло достаточно много событий. Партизанский отряд был выдавлен с места дислокации и ушёл в соседние леса. Появились новые полицаи, начавшие зверствовать с удесятерённой силой. Некоторые родственники ушедших в партизаны людей были расстреляны, а кого-то отправили в концлагерь города Аберне. Вновь созданная комендатура принялась грабить сельчан с утроенной энергией. Появляющиеся наездами в комендатуре фельджандармы избивали и убивали всех, кто хотя бы пытался отстоять своё добро, но такого ужаса, который внушала колонна, въезжавшая в посёлок, сельчане никогда не испытывали.
Колонна карателей появилась в посёлке ближе к вечеру. Впереди шли два гусеничных «Ганомага», каждый с двумя пулемётами, за ним – четыре тентованных грузовика и легковой «Опель». Спереди, прямо на капотах бронетранспортёров и грузовиков, были привязаны молоденькие девчонки, избитые и в разорванной одежде. Каратели, сидящие в переднем грузовике, были в тёмно-зелёной форме со знаком «SS» на петлицах, на фуражках – кокарда с черепом. Были все они молодые, здоровые и все какие-то лоснящиеся, оглядывающие улицы с непонятной, но ужасающей радостью.
Подъехав к комендатуре, колонна развернулась на площади, и из трёх машин посыпались каратели. Выскакивая из машин, они строились по шестеро и тут же молча разбегались по посёлку. Происходило это в полнейшей, жутчайшей тишине. Высокий немецкий обер-лейтенант, вышедший из легкового автомобиля, отдавал команды группам только жестами. Это было очень странно – немцы никогда себя так не вели. Не было ни выстрелов, ни криков, ни громких команд. Остальные три немецких офицера и ещё шестеро карателей не торопясь зашли в комендатуру. Посёлок замер в ожидании. Ничего хорошего от приехавших карателей жители не ждали. Впрочем, прошёл час, начинался второй, на посёлок опускались сумерки, но в деревне не было слышно ни звука.
