* * *
Именно для этого мне и был нужен «Лис», у меня квалификация всё же другая, но кто на что учился. Оборудование, медикаменты и советы по использованию всего этого непростого хозяйства Малышева, руки и исполнение «Лиса», общая организация моя, перевод «Рубика».
Девочки отработали, как всегда, выше всяческих похвал, особенно по квартире напротив. Седовласый полковник-интендант купился на Таю, его адъютант, подъехавший на «Мерседесе» с водителем, на «Фею». Ребята, страховавшие девчонок, походя вырезали обитателей ещё четырёх квартир в подъезде и прибили водителя «Мерседеса» и троих проходящих мимо немецких офицеров. Занесла их в одну из квартир нелёгкая не вовремя. Все участвовали по мере сил и талантов.
Пока «Лис» с «Рубиком» доили Бремера, я потрошил сейф. Ключи от сейфа мы обнаружили почти сразу при детальном обыске квартиры. Надо сказать, что напрасно Бремер не доверял сейфу в служебном кабинете, бумаг было очень много, а отсортировывать у меня времени не было, так что я грёб всё подряд.
Всё же, как это ни противно, придётся тащить штурмбаннфюрера с собой, и боюсь, что в Москву, но это уже не мне, а «Лису». Всё сразу я не отсортирую. Пусть «Лис» разбирается с ним в более спокойной обстановке. Сейчас только гляну текущую информацию, интересно же, что они таскают в этих посылках. Найдя папку с описью сегодняшней поставки, я принялся переводить машинописный текст, всё больше и больше охреневая от прочитанного.
Вашу ж маму! Ох, и ни х… чего себе. Это я удачно зашёл. Если это рядовая ежемесячная поставка, то я китайский император. Восемьдесят килограммов золота в слитках по двести граммов. Где-то спионерили, не иначе. Двенадцать килограммов золотых изделий с камнями и без них. Это понятно, с расстрелов. Опись на восьмидесяти шести листах. Музейные экспонаты – отдельный список, на тридцати семи страницах. Странно, давно должны были в Германию утащить. Видно, в воздухе где-то зависло.
А это что такое? Список документов Управления гестапо и СД, списки переправленных в разные страны агентов, отчёты различных Управлений. Копии, что характерно. Очень забавно, надо «Рубика» потом загрузить, пусть посмотрит. Похоже, это личный архив Бремера. Видно, для себя оставляет рабочую информацию. Берёт, так сказать, работу на дом, поэтому и хранит всё дома, а не в сейфе Управления гестапо. В каждой службе есть свой тихушник. Только за эти папки его имеет смысл оставить в живых.
Вот это интересно: двадцать четыре картины русских художников девятнадцатого века. Что тут у нас? Репин и Шишкин. Эти как сюда попали? Иванов. Какая редкая фамилия. Крамской. Про этого что-то слышал. Щедрин
[15]. Он ещё и картины писал? Многостаночник, блин. Кипренский и Вельц. Не знаю, кто это, но немцы зазря не загребут. Клевер. Надо завязывать, а то я так до конопли дойду. Брюллов, аж четыре штуки. Талантливый был художник и трудолюбивый. Там же каждая вторая картина размерами с рекламный плакат на «Тверской». Годами картины писал, всю душу вкладывая.
Любопытно, а на какие шиши он жил все эти годы? Это просто мысли вслух, но всё равно интересно. Меня вот с отрядом на халяву даже рабоче-крестьянское государство кормить не хочет. Хотя пашем мы как негры на плантации.
Вот с названиями не ко мне, язык я ещё так хорошо не знаю. Нехило мы прибарахлились, вернее, прибарахлимся ночью. И это поставка только одного отделения! Есть же ещё посылки всего остального маршрута. Только сейчас я начал понимать, что замахнулся на то, что могу и не проглотить, но давать обратный ход было поздно. Группы выйдут на позиции через три часа, и мне следовало поторопиться.
Глава 14
28 августа 1943 года
Ночь на двадцать восьмое августа в Риге прошла очень тревожно. Сначала один за другим слетели под откос четыре железнодорожных состава в разных районах города. Потом были взорваны станция переливания горючего в пригороде и склад боеприпасов полицейского полка охранной дивизии, а затем уже в самом городе по мере разрастания паники, последовательно, одна за другой, взорвались тринадцать грузовых и шесть легковых автомашин, видимо, заминированных ранее неизвестными. И всё это без единого замеченного патрулями бандита.
Конечно же, под горячую руку патрулям попало три десятка припозднившихся обывателей и с десяток офицеров в штатском, но к подпольщикам они не имели никакого отношения. Лишь на рассвете в нескольких местах города прямо на трупах повешенных и заколотых как скот собственными штыками солдат и офицеров Вермахта были обнаружены листовки неуловимого «Второго», и гестапо организовало в городе грандиозную облаву, продолжавшуюся четверо суток.
А как я внимание от пропажи Бремера отвлеку? Мало ли где его носит в связи с усилением? Штурмбаннфюрер никому в городе не подчиняется. Всё его начальство в Берлине, а про спецаэродром знают единицы, и все они скончались на аэродроме.
Главное было рассчитать всё по времени. Бремера мы взяли в семнадцать двадцать, в двадцать два тридцать выехали из города, пересев в грузовик и бронетранспортёр, любезно приготовленный «Погранцом», и отдав разведчикам и подрывникам Зераха ненужные нам больше легковые автомашины. На этом посту оставались шестнадцать бойцов «Погранца» и Зераха, которые дожидались подрывников и уже через несколько часов на втором грузовике и бронетранспортёре уходили на точку сбора рядом с аэродромом. Делалось это для того, чтобы никто не всполошился раньше времени, увидев выбитый пост.
Ну а дальше, как всегда, дело невиданной пока в этом мире техники и отработанной многими тренировками практики. Бремера передали перехватившей его группе прикрытия. Группы вышли на позиции и затихарились у тщательно разведанных моими ребятами постов охраны аэродрома. Дождались колонну с горючим, уничтожили посты и, используя «ночники» и тепловизоры, планомерно, здание за зданием, очистили аэродром от живых эсэсовцев.
Целыми и более-менее не покоцанными осталось только с десяток человек из технического персонала, пара часовых, захваченных в самом начале, комендант аэродрома с помощником и помощник Бремера, оберштурмфюрер Курт Валь. Последний, правда, не жилец. Доктор, конечно, перевязал его, но чисто для проформы. Если бы не мой прямой приказ, этот последователь Гиппократа, не задумываясь, добил бы эсэсовца. Доктор-то он доктор, но ножом владеет совсем немного хуже «Рубика».
В городке этот эскулап ножом прибил троих офицерских холуёв, присланных к жандармам, затем непонятно откуда взявшегося унтера, а напоследок двоих рассерженных офицеров приперевшихся к своим нерадивым, но уже давно покойным подчинённым. Последних вместе с жутко недовольной Таей, у которой отобрали удовольствие вдоволь пострелять по упырям. Правда, позднее Тая расположилась у калитки и завалила ещё троих мечущихся по улице полицаев, засадив в каждого по целому барабану «Нагана».
