Я поспешно прошла в лаборантскую, достала осколок стекла и прижала к запястью, упиваясь моментом, как алкоголик, держащий в руках бутылку.
Я не могу больше ждать.
И я говорю не только о порезе.
Медальон на еще теплой коже.
Незнакомый голос.
То вплывает в сознании, то уходит в глубину.
Сирена.
Затем ничего.
«Из ничего и выйдет ничего».
Где я это прочла?
Когда?
Или все это мне просто пригрезилось?
Глава 8
Китти
Ноябрь 2016 г.
Сколько она здесь пробыла? Сложно сказать. Покормили ее точно больше трех раз – овсянка, картофельная запеканка с мясом и омлет. Китти и лазанью помнит.
Запеканка здорово запачкала пол, когда Китти ее сбросила, – даже на колеса инвалидного кресла попало. Но лазанья все равно пачкает сильнее.
– Непослушная девчонка, – заворчала Суматошная Медсестра, опускаясь на колени.
– Сама виновата! – возразила Китти, ударив здоровым кулаком по подносу с едой. – Я тебе уже говорила, я не ем мяса после той программы о коровах!
– Ничего, ничего! Не тебе же придется сегодня опаздывать домой к ужину!
Домой. Китти повертела это слово в голове. Дом показывают по телевизору, там люди лежат на диванах или ссорятся, как в «Жителях Ист-Энда»
[6]. Но еще Китти помнила, что настоящий «дом» – это там, где живет Пятничная Мамаша. По крайней мере, Китти так кажется – как ей там жилось, она не помнит.
В комнате, куда ее поместили, телевизора нет, только белые стены и матрац. Кровати тоже нет, чтобы Китти не поранилась – колотится же она головой о спинку инвалидного кресла.
– У тебя тут здоровенный синяк, – уже мягче сказала ей Суматошная Медсестра. – Болит?
Конечно, болит, черт побери! Хуже всего, Барбара видела, как Китти в ярости бьется головой о спинку кресла. Что она теперь подумает?
Едва она вспомнила Барбару, как на память пришла фраза: «С мальчиками можно просто дружить».
От этого Китти не удержала вопля, мотнула рукой и снова бросила все на пол.
Еще шесть кормежек. Значит, прошло два дня.
Кто-то идет – в коридоре послышались приближающиеся шаги. Китти стиснула здоровую руку в кулак от страха.
– А, вот и ты.
Тьфу! Всего лишь Помыкашка. Облегчение сменилось раздражением: а где еще Китти быть? Ее запихнули в эту дальнюю палату, чтобы не будоражила других «жильцов». Тоже еще отель нашелся! Ох, если бы!.. По телевизору Китти видела отели, там так круто!
– Я слышала, что ты наконец исправилась: еду на пол не швыряешь, головой не бьешься. – Помыкашка обращалась к ней как к ребенку: – Если я переведу тебя в прежнюю палату, будешь себя хорошо вести?
Китти кивнула, но голова сама качнулась влево-вправо.
– Не будешь? – нахмурилась заведующая.
Может, если покачать головой из стороны в сторону, она кивнет? Иногда у Китти это получается. Вверх и вниз. Вверх-вниз. Слава богу!
– Ну, хорошо, – недоверчиво произнесла Помыкашка. – Но чтобы вела себя нормально!
Улыбчивая Медсестра ждала Китти в комнате.
– А пока тебя не было, у нас появился новенький! Очень приятный молодой человек. Ты его уже видела – Джонни. Всех очаровал!
– Да! Да! Да!
– Обрадовались? Конечно, приятно видеть новое лицо, тут я с тобой согласна.
Улыбчивая Медсестра из тех, кто делает вид, будто понимает, о чем говорят пациенты. Обычно она попадала пальцем в небо, но на этот раз примерно угадала.
– Его поселили с Дунканом. Признаюсь по секрету, я ему не завидую.
Китти была с ней полностью согласна: Дункан отличался привычкой расчесывать тело до крови, будто его кусали блохи (которых у Дункана, естественно, не было). С зудом безуспешно боролись, но когда ему связывали руки, Дункан плакал. Поэтому он носил перчатки.
Улыбчивая Медсестра переодела Китти в более новую одежду и повезла в общую гостиную. Там будет Джонни! Китти подняла здоровую руку к волосам, которые немного выглядывали из-под шлема.
– Я нормально выгляжу? – спросила она.
Вот бы у нее в комнате было зеркало! Однако из-за того, что она бьется головой, его сняли и унесли. М-м-м-м… М-м-м-м…
– Знаю, знаю, приятно вернуться к старым друзьям. Так, кто забыл, а вот и Китти!
Это прозвучало так, словно Китти только что вернулась из отпуска, который показывают по телевизору – где все стоит гроши, если заказать прямо сейчас.
– Привет! – сказал Джонни, но тут же его лицо сделалось испуганным: – Что с тобой сделали?
Китти почувствовала, как запылали щеки. О чем это он?
Дункан влез в разговор:
– У тебя между зубами здоровая щель! Страшно некрасиво!
– Хватит, Дункан, – вмешалась медсестра. – Мы все об этом знаем. Это от удара о кресло, когда Китти билась головой. Дантист все исправит.
Китти почувствовала, как горячая слеза катится по ее пылающей щеке.
– А по-моему, ты прелестна, – сказал Джонни. Он подошел и взял Китти за руку!
Ей показалось, что она сейчас умрет от счастья.
– Ну-ка, отпустите руки! А вот кто хочет видеть Барбару, а? Она придет сразу после обеда и порепетирует с оркестром! У меня прекрасная новость – мы устроим концерт и пригласим ваших родственников!
Произнося последнюю фразу, Улыбчивая Медсестра смотрела на Китти. Почему? Что-то явно происходит.
– О концерте напишут в местной газете, – продолжала медсестра. – Хочешь участвовать, Джонни?
– А можно мне сесть рядом с Китти? – спросил Джонни.
– Гм. Посмотрим.
Джонни быстро заморгал.
– Не хочу участвовать, если нельзя сидеть рядом с ней!
– Он влюбился! – крикнул Дункан, неистово чешась.
– Чепуха, Дункан, – вмешалась Очень Тощая Медсестра. – Ты же прекрасно знаешь, излишняя фамильярность против наших правил.
Но едва она отвернулась, Джонни снова взял Китти за руку, отчего у нее ослабли коленки. Каково, интересно, целоваться долго и страстно, как в «Жителях Ист-Энда»? Но там актеры всегда потом кричат друг на друга или швыряются вещами.
Джонни этого делать не станет. Он защитит ее, как хорошие бойфренды из телевизора. Только поглядите, как он ей улыбается! Сердце Китти воспарило к самому потолку в коричневых пятнах. Она еще никогда не была так счастлива! М-м-м-м! М-м-м-м!
